Смерти нет   ::   Глуховцев Всеволод

Особенно же остро было то, что приходилось сдерживать ее, играть в спокойствие...

И тут вдруг срыв.

Слякоть обозлился сам на себя. Память сразу услужливо подсунула ему: а вот ни Жженый, ни Тощий никогда так не лаются...

Это была правда. Усилием воли Слякоть вернул себя в норму.

— Да че ты! — надулся Тухляк. — Сам куда смотрел? У самого-то что на плечах?!

Сказал и сам испугался. Все знали, что со Слякотью шутки плохи. Тухляк и ноги поджал, сам весь как-то сжался, готовясь...

Но ничего не случилось. Слякоть неожиданно осклабился:

— Да ладно, что там! В самом деле... Давай сдавай. Сыграли еще кон. На сей раз Слякоти повезло.

Выиграл.

— Вот так! — Он швырнул последнюю карту. — Гони добро! — И захохотал, сочтя последние слова удачной шуткой.

— Забирай... — Проигравший Пистон не без сожаления двинул барахло по столу. После чего он адски зевнул, мотнул головой и произнес: — Ну, дальше моя смена. Пойду вздремну.

Он шумно выбрался из-за стола и зашагал к выходу. Квартир в доме — больше трехсот, занимай любую. Но, понятно, разбойники не разбредались, кочуя из квартиры в квартиру в пределах коридора.

Ботва и Мыло уже дрыхли вовсю. Тухляк тоже зевнул, почесал левый бок, затем спину... Тощий молча поднялся и вышел.

— Ну, будь, Тухляк, — встал и Слякоть. — Пойду... Гнилое время — ночь, а?

— Да мне все равно... — Тот ожесточенно скреб спину.

— Ну, бывай, — повторил Слякоть и зашагал к выходу. И тут его окликнули.