JК
Смилодон :: Разумовский Феликс
Страница: 282 из 331Зато орловцы-звери, сытые, лоснящиеся, бежали по парижским улицам, весело, напористо, с рессорным скрипом влекли карету по булыжным мостовым. Куда? Естественно, к Кладбищу Невинных, поближе к обиталищу старой хромой колдуньи.
— Я, князь, пас, — сразу заявил Анри, когда карета остановилась. — Общество попугая для меня невыносимо. Лучше уж с Бернаром, дерьма меньше. Я, пожалуй, посплю.
— Ну что ж, колхоз — дело добровольное, — Буров усмехнулся, поправил шляпу и, выбравшись из экипажа, окунулся с головой в шумный, волнующийся и не имеющий дна омут рыночной суеты. Однако нынче там все разговоры были не о торговле — о страшном, являющемся по ночам дьявольском создании — Мохнатом монахе. Стук его сандалий по мостовым напоминает цокот копыт, борода черна, кудрява и раздвоена, глаза же сверкают красными и зелеными огнями, как обычно мерцают искры среди догорающих углей. Господи спаси услышать его мерзкий смех, ощутить прикосновение когтистых пальцев, а пуще всего — мерзкого, блудливого, похотливого члена. Аминь! Так вот, прошлой ночью это исчадие ада тайно пробралось в аббатство Сен-Жермен и осквернило своим гнусным присутствием скромную келью отца Фридерика, праведного католика, доброго христианина и скромного пастыря. Ведающего уже много лет финансами аббатства. “Изыди, сатана! Сгинь! Сгинь! Сгинь! Пропади! — не растерявшись, закричал он, пал на колени и истово, глядя на святое распятие, трижды осенил себя крестным знамением.
— Я, князь, пас, — сразу заявил Анри, когда карета остановилась. — Общество попугая для меня невыносимо. Лучше уж с Бернаром, дерьма меньше. Я, пожалуй, посплю.
— Ну что ж, колхоз — дело добровольное, — Буров усмехнулся, поправил шляпу и, выбравшись из экипажа, окунулся с головой в шумный, волнующийся и не имеющий дна омут рыночной суеты. Однако нынче там все разговоры были не о торговле — о страшном, являющемся по ночам дьявольском создании — Мохнатом монахе. Стук его сандалий по мостовым напоминает цокот копыт, борода черна, кудрява и раздвоена, глаза же сверкают красными и зелеными огнями, как обычно мерцают искры среди догорающих углей. Господи спаси услышать его мерзкий смех, ощутить прикосновение когтистых пальцев, а пуще всего — мерзкого, блудливого, похотливого члена. Аминь! Так вот, прошлой ночью это исчадие ада тайно пробралось в аббатство Сен-Жермен и осквернило своим гнусным присутствием скромную келью отца Фридерика, праведного католика, доброго христианина и скромного пастыря. Ведающего уже много лет финансами аббатства. “Изыди, сатана! Сгинь! Сгинь! Сгинь! Пропади! — не растерявшись, закричал он, пал на колени и истово, глядя на святое распятие, трижды осенил себя крестным знамением.