Смилодон   ::   Разумовский Феликс

Однако, невзирая на каверзы погоды, Бернар находился в отличном настроении. Верно говорят, у хорошо покушавшего человека и на душе хорошо. А как может быть иначе после выпитых яиц, скорлупа которых усеивала все видимое пространство вокруг кареты. Сейчас же Бернара занимало корытце, доверху наполненное содержимым улья. Чавканье, чмоканье, довольное мычание заглушали перекличку ночных птиц.

— Ы-ы-ы, — Бернар несказанно обрадовался пулярке, отломил крыло, выдрал плитку сот и принялся с жадностью есть все разом; жир, мед, слюни, воск — все смешалось на лице его. Про пару дюжин выпитых яиц он уже и не помнил.

— В трактире, в левом дальнем углу, сидят двое уродов в черном — те, что стояли на запятках, — Буров за компанию взял кусочек сот, с удовольствием откусил, сразу вспомнил детство, пасеку, деда-пчеловода. — Сможешь вытащить их куда-нибудь в темное место? Вот сюда, например? Но культурно, без шума. Дальше мы сами.

Мед был прозрачный, липовый, очень знакомый на вкус. Словно где-нибудь в средней полосе Нечерноземья…

— Ы-ы-ы, — Бернар энергично закивал. — Э-э-э, — раскатисто рыгнул и вприпрыжку припустил к гостинице. — У-у-у.

Серая тень его метнулась в ворота, хлопнула гостиничная дверь, и все стихло. Правда, ненадолго. Не успели Буров и шевалье толком приложиться к медку, как во дворе всхрапнули лошади, затопали тяжелые ботфорты, и из ворот вынырнул Бернар — за ним, хрипя, отчаянно ругаясь, неслись отъявленные головорезы маркизы де Дюффон.