Смоленская площадь   ::   Троненков Алексей

 — Папочка… я имею в виду вот этого! — презрительный кивок в сторону Раменова. — Он не только мошенник, как я думала до сих пор! Кстати, именно ты и сделал для меня совершенно неприемлемым само понятие «бизнес»… Так ты еще, оказывается, и убийца… Знаете, память — удивительная вещь! Я была маленькая, я многого, почти ничего не понимала, и память услужливо спрятала от моего разума непонятные и неприятные воспоминания. И вот… вот пришел час, я стала сильной, мне… открылось… а… а я не могу даже заплакать… Хотя теперь я помню… мои маленькие лыжи… кровь на снегу… нож рядом с… моим папой… настоящим… А он почему-то лег на снег и не встает… А я ведь зову его… Я уже довольно далеко укатила, поэтому я очень громко кричала!

Ее голос звучал ровно, словно она пересказывала содержание нудной книги, не прочитав которой, не получишь зачет по литературе.

Она смотрела на свою черно-белую фотографию в портмоне Владислава, который она все еще держала в руках.

И говорила, говорила.

О том, как дядя нагнулся к папе и залез ему в карманы.

А потом он подошел к ней, протягивая мандарины, которые они до этого у него же и купили, но она не испугалась, наверное, еще не знала, что такое страх. А может, дядя сказал, он — тоже папа, но другой, и тот папа попросил пока присмотреть за нею. А сам он очень устал. И пока он будет отдыхать, папой побудет этот дядя — Алеша.