JК
Сокрушительное бегство :: Зубко Алексей
Страница: 3 из 460Судя по количеству голов — Цербер, а на самом деле… Но раскачивающаяся под ногами площадка не располагает к долгим умственным нагрузкам, и я решаю не баламутить зря глубины своего подсознания с целью извлечь оттуда хоть какое-то воспоминание, — из-за часового запоздания с опьянением оно еще не дошло до кондиции, достаточной для ведения конструктивной беседы с сознанием.
— Которая из вас моя? — уперев руки в боки, строго спросил я.
Двери испуганно заметались, стараясь одна за другой укрыться от начальственного ока.
— Приветствуем вас, уважаемый квартиросъемщик! — попытались выслужиться две двери, остановив на миг свое хаотичное движение. А затем вновь сорвались с места, и их стало снова три, или… ну вот!.. уже четыре.
Обиженный, я лег там же, где стоял, положив под голову добровольно подвернувшуюся под руку здоровенную плюшевую игрушку, и палуба подо мной закачалась, и корабль понес меня куда-то, кренясь то в одну, то в другую сторону. Последней моей мыслью было: уплыть бы так далеко, чтобы длинные руки тетушки Акулины Степановны не могли дотянуться до меня. Кажется, я пытался сие желание выразить словами, на удачу скрестив пальцы в кармане, вот только… начался шторм. Баллов на семь-восемь. Матросы на вантах дружно проорали:
— Слушаюсь и повинуюсь, господин!
«Почему „господин“? Непорядок! — возмутился я. — „Капитан“ будет пру… при… правильне-е-е…»
Раскатисто громыхнул близкий гром. Запахло озоном.
— Которая из вас моя? — уперев руки в боки, строго спросил я.
Двери испуганно заметались, стараясь одна за другой укрыться от начальственного ока.
— Приветствуем вас, уважаемый квартиросъемщик! — попытались выслужиться две двери, остановив на миг свое хаотичное движение. А затем вновь сорвались с места, и их стало снова три, или… ну вот!.. уже четыре.
Обиженный, я лег там же, где стоял, положив под голову добровольно подвернувшуюся под руку здоровенную плюшевую игрушку, и палуба подо мной закачалась, и корабль понес меня куда-то, кренясь то в одну, то в другую сторону. Последней моей мыслью было: уплыть бы так далеко, чтобы длинные руки тетушки Акулины Степановны не могли дотянуться до меня. Кажется, я пытался сие желание выразить словами, на удачу скрестив пальцы в кармане, вот только… начался шторм. Баллов на семь-восемь. Матросы на вантах дружно проорали:
— Слушаюсь и повинуюсь, господин!
«Почему „господин“? Непорядок! — возмутился я. — „Капитан“ будет пру… при… правильне-е-е…»
Раскатисто громыхнул близкий гром. Запахло озоном.