Солдаты живут   ::   Кук Глен

Одноглазый ухмыльнулся, показав темные десны:

— Не получится… перехитрить меня… Капитан.

— Я уже не Капитан. Я в отставке. Я всего лишь старик, который цепляется за свои бумаги, как за повод задержаться среди живых. А командует сейчас Дрема.

— Хреновый… командир.

— Вот надеру сейчас твою тощую старую задницу… — Я смолк. Глаз Одноглазого закрылся, и он демонстративно захрапел.

Снаружи опять послышались рев и визг — и поблизости, и где-то вдалеке, ближе к вратам. Затрещали и зашуршали раковины улиток, и хотя я не заметил, что хотя бы одной из них что-либо коснулось, все они вздрогнули и развернулись. И тут я услышал рев далекого рога.

Я встал и попятился к двери, не подставляя спину. Если не считать пьянства, у Одноглазого осталось единственное развлечение — ткнуть тростью зазевавшегося гостя.

В комнату ворвался запыхавшийся Тобо.

— Капитан… Костоправ. Господин. Я не правильно понял то, что он хотел мне сказать.

— Что?

— Он говорил не о нем. А о бабушке Готе.



3. Воронье Гнездо. Бескорыстный труд (любимое дело)

Кы Гота, бабушка Тобо, умерла счастливой. Настолько счастливой, насколько могла умереть бабушка Тролль, то есть пьянее трех сов, утонувших в бочонке с вином. Перед кончиной она насладилась огромным количеством чрезвычайно крепкого продукта.

— Если это сойдет за утешение, то она, наверное, ничего и не почувствовала, — сказал я парню. Хотя улики намекали на то, что она прекрасно понимала, что именно происходит.

Мои слова его не обманули.