Солдаты живут   ::   Кук Глен

Бум! Бум!

— Ну же, Костоправ, проснись! Дверь распахнулась внутрь, впуская незваного гостя. Легок на помине.

— Тобо…

— Разве ты не слышал, как поет баобас?

— Я слышал шум. Твои приятели вечно поднимают гвалт из-за всякой ерунды. Я уже перестал обращать на него внимание.

— Когда баобас поет, это означает, что кто-то вскоре умрет. И еще с равнины весь день дул холодный ветер, Большие Уши и Золотой Глаз страшно нервничали, и… Это Одноглазый, господин. Я только что зашел к нему поболтать, а его, похоже, хватил очередной удар.

— Дерьмо. Дай только сумку прихватить. — Одноглазого хватил удар. Ничего удивительного. Старый хрыч уже много лет пытается втихаря смыться на тот свет. Жизнь почти потеряла для него смысл с тех пор, как не стало Гоблина.

— Быстрее!

Парнишка любит старого греховодника. Иногда мне кажется, что он хочет стать кем-то вроде Одноглазого, когда вырастет. И вообще, похоже, Тобо уважает всех, кроме собственной матери, хотя трения между ними уменьшились по мере его взросления. Со времени моего воскрешения он заметно возмужал.

— Тороплюсь как только могу, ваша милость. Это старое тело уже не такое шустрое, как в свои золотые деньки.

— Врачу, исцелися сам.

— Уж поверь, парень, я бы так и поступил, коли мог бы. Будь на то моя воля, я оставался бы двадцатитрехлетним до конца жизни. То есть еще тысячи на три лет.

— Тот ветер с равнины… Он встревожил и дядю.

— Доя вечно что-то тревожит.