JК
Создатель меча :: Робертсон Дженнифер
Страница: 7 из 510 — Давай прикинем… Салсет нашли меня, когда мне было полдня от роду… Держали меня… шестнадцать лет? Семнадцать? Аиды, откуда мне знать, — я хмуро вглядывался в темноту. — Трудно следить за временем, если у тебя нет даже имени, — я прикусил губу, раздумывая. — Ну предположим шестнадцать лет с Салсет. Как минимум. Семь лет занятий у шодо, обучение танцу… и уже тринадцать лет я профессиональный танцор меча, — меня как холодной водой окатило. — Мне может быть тридцать шесть!
Не поднимаясь с земли, я внимательно осмотрел себя. Конечно под шерстью я ничего не мог разглядеть, но я и без этого знал, что там скрывалось. Длинные, сильные ноги — и ноющие колени. Они болят когда я много хожу, болят после танца мечей, болят когда я долго сижу в седле, и все благодаря Северному холоду. Я выздоравливаю уже не так быстро, как раньше, и раны напоминают о себе дольше.
Может вот так и начинают терять форму?
Этим дело не ограничивалось. Рана высосала из меня вес и реакцию. Да и сама она была достаточно тяжелой, чтобы уложить любого человека на пару недель. Но я пролежал почти месяц, а не вылечился и наполовину.
Я почесал заросшую бородой щеку и почувствовал под пальцами неровные шрамы. Им было уже очень много лет. Четыре неровные линии, глубоко врезавшиеся в плоть. Много месяцев они были ярко-алыми — чудовищные напоминания о кошке, которая едва не прикончила меня — но я их не стыдился. Даже когда люди меня разглядывали. И уж конечно охотно рассказывал о кошке любопытным женщинам. Потому что шрамы были монетой, которой я расплатился с Салсет за мою свободу.
Не поднимаясь с земли, я внимательно осмотрел себя. Конечно под шерстью я ничего не мог разглядеть, но я и без этого знал, что там скрывалось. Длинные, сильные ноги — и ноющие колени. Они болят когда я много хожу, болят после танца мечей, болят когда я долго сижу в седле, и все благодаря Северному холоду. Я выздоравливаю уже не так быстро, как раньше, и раны напоминают о себе дольше.
Может вот так и начинают терять форму?
Этим дело не ограничивалось. Рана высосала из меня вес и реакцию. Да и сама она была достаточно тяжелой, чтобы уложить любого человека на пару недель. Но я пролежал почти месяц, а не вылечился и наполовину.
Я почесал заросшую бородой щеку и почувствовал под пальцами неровные шрамы. Им было уже очень много лет. Четыре неровные линии, глубоко врезавшиеся в плоть. Много месяцев они были ярко-алыми — чудовищные напоминания о кошке, которая едва не прикончила меня — но я их не стыдился. Даже когда люди меня разглядывали. И уж конечно охотно рассказывал о кошке любопытным женщинам. Потому что шрамы были монетой, которой я расплатился с Салсет за мою свободу.