JК
Спящий город :: Таругин Олег
Страница: 11 из 324 – А почему? П-почему не веришь, что я – потомственный аристократ? Думаешь, если я сижу в этом загаженном кабаке и пью с тобой дерьмовое вино, так я обязательно люмьер… люмпен?
Он прикурил от протянутой бензиновой Zippo, затянулся и закашлялся, смахивая выступившие слезы:
– А вот и нет! Я наследственный аристер…тократ, мой прадед был приближенным к самому Наполеону и служил при его ш..табе! А это… – «Потомственный аристократ» широким жестом обвел гудящий зал и, потеряв равновесие, едва не упал со стула. – Мне следует знать жизнь Парижа изнур… изнутри!
Врал он абсолютно бездарно, но по причине принятого за вечер количества алкоголя этого совершенно не замечал. Собеседник же, в свою очередь, старательно играл роль недоверчивого собутыльника, не забывая при этом подливать в стакан «потомственного» все новые порции вина. Пьяненького же несло дальше:
– А здря… зря не веришь. Я тебе говорил, что пишу книгу? О, это будет великая книга, настоящее откры… откровение о жизни городского дня… дна! Я стану известен и богат… – Видимо, уловив краем порядком замутненного сознания некое несоответствие в своих рассуждениях, он торопливо поправился: – Ну, я и так, конечно, богат, но это будет… э… светлое… светское богатство – известность, мировая литературная слава – ты понимаешь?
– Да! – неискренне подтвердил псевдопьяный господин и поднял стакан. – За твою великую книгу, Жак!
Жаку тост понравился, и он даже попытался встать, впрочем, безрезультатно. Едва не опрокинув стол, он плюхнулся обратно на грубо сколоченный табурет, заменявший в этом кабаке кресла, и, подержав перед глазами стакан с вином, якобы просматривая его на свет – так, согласно его представлениям, должен был сделать настоящий светский лев, – выпил до дна.
Он прикурил от протянутой бензиновой Zippo, затянулся и закашлялся, смахивая выступившие слезы:
– А вот и нет! Я наследственный аристер…тократ, мой прадед был приближенным к самому Наполеону и служил при его ш..табе! А это… – «Потомственный аристократ» широким жестом обвел гудящий зал и, потеряв равновесие, едва не упал со стула. – Мне следует знать жизнь Парижа изнур… изнутри!
Врал он абсолютно бездарно, но по причине принятого за вечер количества алкоголя этого совершенно не замечал. Собеседник же, в свою очередь, старательно играл роль недоверчивого собутыльника, не забывая при этом подливать в стакан «потомственного» все новые порции вина. Пьяненького же несло дальше:
– А здря… зря не веришь. Я тебе говорил, что пишу книгу? О, это будет великая книга, настоящее откры… откровение о жизни городского дня… дна! Я стану известен и богат… – Видимо, уловив краем порядком замутненного сознания некое несоответствие в своих рассуждениях, он торопливо поправился: – Ну, я и так, конечно, богат, но это будет… э… светлое… светское богатство – известность, мировая литературная слава – ты понимаешь?
– Да! – неискренне подтвердил псевдопьяный господин и поднял стакан. – За твою великую книгу, Жак!
Жаку тост понравился, и он даже попытался встать, впрочем, безрезультатно. Едва не опрокинув стол, он плюхнулся обратно на грубо сколоченный табурет, заменявший в этом кабаке кресла, и, подержав перед глазами стакан с вином, якобы просматривая его на свет – так, согласно его представлениям, должен был сделать настоящий светский лев, – выпил до дна.