JК
Спящий город :: Таругин Олег
Страница: 164 из 324Ни здесь, ни где-либо… И, если я вернусь, я всегда буду рядом… – Сказанное далось ему нелегко – общение с женщинами (не в физическом смысле – в духовном) всегда представляло для него определенные сложности, однако он продолжал говорить: – Не бойся ничего, мы выполним свою миссию и обязательно вернемся… Ведь если станция будет уничтожена, то и тебе не нужно будет оставаться в Городе, правильно?И тогда я заберу тебя с собой.
* * *
Генерал, верный каким-то своим моральным принципам, выждал еще минут десять («Раскурил я вас, капитан, ну да ничего – сочтемся».) и, вежливо покашляв, "вышел на освещенное голографическим солнцем пространство. Зельц держался позади, стараясь не смотреть на застывших лицом к лицу майора и Обиру – он тоже был весьма тактичен. Впрочем, былая двусмысленность исчезла – это чувствовали все находящиеся в комнате люди, все четверо…
Московенко, прикрыв спиной Хранительницу, обратился к генералу:
– Простите, Юрий Сергеевич, я понимаю, что это было, как вы говорите, «не вовремя», но… так получилось…
– Ладно, Саша, – Музыкальный по-стариковски устало махнул рукой, – чего уж там… Жизнь – штука хитрая, сам знаешь, не маленький… Что делать-то будем? А, майор?
Вместо Московенко ответила Хранительница, И голос ее – в который уже раз! – зазвучал по-новому: в нем не было более ни капли превосходства или какой-то скрытой доселе умудренности – перед офицерами стояла просто красивая молодая женщина:
– То, чему вы стали невольными свидетелями, было… весьма неожиданно и многое изменило… во мне… Надеюсь, вы простите мне эту маленькую слабость… В остальном же не изменилось, увы, ничего. Над всеми нами по-прежнему нависает огромная опасность, и только мы способны ей противостоять.
* * *
Генерал, верный каким-то своим моральным принципам, выждал еще минут десять («Раскурил я вас, капитан, ну да ничего – сочтемся».) и, вежливо покашляв, "вышел на освещенное голографическим солнцем пространство. Зельц держался позади, стараясь не смотреть на застывших лицом к лицу майора и Обиру – он тоже был весьма тактичен. Впрочем, былая двусмысленность исчезла – это чувствовали все находящиеся в комнате люди, все четверо…
Московенко, прикрыв спиной Хранительницу, обратился к генералу:
– Простите, Юрий Сергеевич, я понимаю, что это было, как вы говорите, «не вовремя», но… так получилось…
– Ладно, Саша, – Музыкальный по-стариковски устало махнул рукой, – чего уж там… Жизнь – штука хитрая, сам знаешь, не маленький… Что делать-то будем? А, майор?
Вместо Московенко ответила Хранительница, И голос ее – в который уже раз! – зазвучал по-новому: в нем не было более ни капли превосходства или какой-то скрытой доселе умудренности – перед офицерами стояла просто красивая молодая женщина:
– То, чему вы стали невольными свидетелями, было… весьма неожиданно и многое изменило… во мне… Надеюсь, вы простите мне эту маленькую слабость… В остальном же не изменилось, увы, ничего. Над всеми нами по-прежнему нависает огромная опасность, и только мы способны ей противостоять.