JК
Станция назначения :: Лазарчук Андрей
Страница: 1 из 25---------------------------------------------
Лазарчук Андрей
Станция назначения
Андрей ЛАЗАРЧУК
СТАНЦИЯ НАЗНАЧЕНИЯ
Наивным мотылькам, летящим на Вожделенный Свет;
Измученным душам, Блуждающим во Тьме в поисках
Истинного Пути: Вы все отыщите - Нигде и Никогда.
И да дарует вам тогда Бог новую Дорогу!
(Г.Фауст. Из поэтического предпослания
к "Всеобщей истории Апокрифов")
Черт сидел на подоконнике, покачивал копытцами и вертел в пальцах тросточку. Цилиндр он снял и поставил рядом с собой, и теперь время от времени машинально облокачивался о него, уморительно пугался, отдергивал руку и потом долго выправлял и разглаживал вмятину. В эти минуты он был такой настоящий, что Генрих не без смятения думал: а не явь ли это? В конце концов, я не так уж много выпил вчера... хотя много, конечно, но не до чертей же и не до голубых же слонов... Кстати, где это я?
На этот вопрос ответ пока не приходил. Комната плыла и покачивалась, и единственное окно ее подергивалось рябью, и черт, кстати, тоже подергивался рябью и плыл куда-то (кстати, может ли подергиваться рябью галлюцинация?), но даже через эту рябь и покачивание можно было разобрать, что когда-то, очень-очень давно, может быть, еще до Рождения Христова (кстати, кто это такой?) комнату эту оклеили желтыми обоями с мелкими голубенькими цветочками, не то ландышами, не то незабудками (фергиссмайннихт... кстати, кто-то недавно говорил мне: фергисс майн нихт, кто-то говорил...
Лазарчук Андрей
Станция назначения
Андрей ЛАЗАРЧУК
СТАНЦИЯ НАЗНАЧЕНИЯ
Наивным мотылькам, летящим на Вожделенный Свет;
Измученным душам, Блуждающим во Тьме в поисках
Истинного Пути: Вы все отыщите - Нигде и Никогда.
И да дарует вам тогда Бог новую Дорогу!
(Г.Фауст. Из поэтического предпослания
к "Всеобщей истории Апокрифов")
Черт сидел на подоконнике, покачивал копытцами и вертел в пальцах тросточку. Цилиндр он снял и поставил рядом с собой, и теперь время от времени машинально облокачивался о него, уморительно пугался, отдергивал руку и потом долго выправлял и разглаживал вмятину. В эти минуты он был такой настоящий, что Генрих не без смятения думал: а не явь ли это? В конце концов, я не так уж много выпил вчера... хотя много, конечно, но не до чертей же и не до голубых же слонов... Кстати, где это я?
На этот вопрос ответ пока не приходил. Комната плыла и покачивалась, и единственное окно ее подергивалось рябью, и черт, кстати, тоже подергивался рябью и плыл куда-то (кстати, может ли подергиваться рябью галлюцинация?), но даже через эту рябь и покачивание можно было разобрать, что когда-то, очень-очень давно, может быть, еще до Рождения Христова (кстати, кто это такой?) комнату эту оклеили желтыми обоями с мелкими голубенькими цветочками, не то ландышами, не то незабудками (фергиссмайннихт... кстати, кто-то недавно говорил мне: фергисс майн нихт, кто-то говорил...