Все, кроме Ванды, посмотрели на западную часть неба. Даже Профессор, продолжая сопеть, поднял голову. Не было ни малейшего сомнения в том, что черный перешеек между Странником и Луной больше не расширялся.
— Мне кажется, что Луна уменьшается, — заявила Анна.
— Мне тоже, — поддержал ее Коротышка.
Он присел, обнял Рагнарока и начал успокаивающе гладить его по загривку, одновременно поглядывая в небо.
— Я знаю, что это звучит совершенно неправдоподобно, — добавил он, — но у меня такое впечатление, что Луна становится овальной, сплюснутой сверху и снизу и выпуклой по бокам. Может быть, у меня просто устали глаза, но я могу поклясться, что она принимает форму яйца, вытягивается в сторону новой планеты.
— Да, да! — закричала Анна. — И еще, глядите… такая тоненькая черточка бежит вертикально через весь диск!
— Черточка? — переспросил Коротышка.
— Да, как будто трещина, — объяснила девочка.
«Треснувшее Яйцо и Вылупляющийся Ужас», думал Дылда. «Все идет, как я предсказал. Змея Испана оплодотворяет, а Белая Дева готова разродиться».
— Я должен признать, что не вижу никакой черточки, — удивился Коротышка.
— Нужно хорошо присмотреться, — пояснила Анна.
— Я верю ей на слово, — вмешался Войтович. — У детей прекрасное зрение.
— Если там есть трещина, которую видно даже отсюда, то она должна тянуться на многие километры, — оживился Профессор.