JК
Странствующий по Вуру :: Нортон Андрэ
Страница: 194 из 198Все мое тело было покрыто пылью. Я закашлялся, сплюнул, подавился и снова закашлялся. На расстоянии руки от меня фигура, совершенно покрытая пылью, делала то же самое.
Я осторожно огляделся, не вставая: у меня было ощущение, что стоять я не смогу. Клубы пыли улеглись настолько, что я смог увидеть: в скальной стене больше нет расселины. Щель, через которую мы вышли, теперь забита камнями так плотно, как пробка закрывает бутылку с водой…
Бутылка с водой!
Словно удар, обрушилась на меня жажда. Я медленно и осторожно встал на колени, потом поднялся, покачиваясь, прикрывая глаза от все еще висящей в воздухе пыли, и увидел широкое открытое пространство, поросшее травой. Ни одного дерева или куста, ни намека на лианы или шипы. Я облизал губы и тут же пожалел об этом, потому что пыль с них усилила жажду.
Илло – другая пыльная фигура – тоже встала, слегка пошатываясь. Перед нами находилась открытая местность, и я своими слезящимися глазами увидел в зелени – здесь трава как будто не увяла к концу лета – сероватую полоску. Жара, которая сопровождала нас с самого вступления в Чащобу и к которой мы привыкли, как привыкает человек к летнему солнцу, исчезла; подул холодный ветер.
Теперь я мог видеть яснее: лента – это вода, а пятна, которые к ней движутся, должно быть, гары. Больше ничего не движется, и нет даже высокой растительности. Степь, оголенная перед наступлением зимы, – такой я знал ее всю жизнь.
Я осторожно огляделся, не вставая: у меня было ощущение, что стоять я не смогу. Клубы пыли улеглись настолько, что я смог увидеть: в скальной стене больше нет расселины. Щель, через которую мы вышли, теперь забита камнями так плотно, как пробка закрывает бутылку с водой…
Бутылка с водой!
Словно удар, обрушилась на меня жажда. Я медленно и осторожно встал на колени, потом поднялся, покачиваясь, прикрывая глаза от все еще висящей в воздухе пыли, и увидел широкое открытое пространство, поросшее травой. Ни одного дерева или куста, ни намека на лианы или шипы. Я облизал губы и тут же пожалел об этом, потому что пыль с них усилила жажду.
Илло – другая пыльная фигура – тоже встала, слегка пошатываясь. Перед нами находилась открытая местность, и я своими слезящимися глазами увидел в зелени – здесь трава как будто не увяла к концу лета – сероватую полоску. Жара, которая сопровождала нас с самого вступления в Чащобу и к которой мы привыкли, как привыкает человек к летнему солнцу, исчезла; подул холодный ветер.
Теперь я мог видеть яснее: лента – это вода, а пятна, которые к ней движутся, должно быть, гары. Больше ничего не движется, и нет даже высокой растительности. Степь, оголенная перед наступлением зимы, – такой я знал ее всю жизнь.