Нарисованная смерть (Глаза не лгут никогда)   ::   Фалетти Джорджо

И, наконец, голос Коннора пронзил ее лезвием боли и счастья; Морин уже не отдавала себе отчета, что больнее, что острее… Как плащом, она окуталась магической тайной этой песни, сокрытой от всего мира, ставшей ее эксклюзивной собственностью – не потому, что существует в единственном экземпляре, а потому, что написана только для нее.

Ты под водою рождена

И провела так много дней –

Легка, изменчива, вольна –

В бездонной синей глубине.

Теперь прокладываешь путь

В пустыне боли и невзгод.

Тебе тоска сжимает грудь

О сердце, брошенном средь вод.

Тебе, как видно, невдомек,

Что не в воде – в твоей крови

Горит лучистый огонек

Всепобеждающей любви.

Пойми, что в ней, и только в ней

Ты обретешь свои следы,

А не в мелькании теней

Бесплотно плещущей воды.

В ней солнце, звезды и луна,

Простор земли и неба твердь,

И вековая тишина,

В любви вся жизнь твоя и смерть.

Но ты, во власти странных чар,

Глядишь на воду не дыша.

Любви неведом дивный дар

Тем, чья изверилась душа.

Поняв смысл этих слов, она, как ни странно, не заплакала, а улыбнулась.

Потом села в плетеное кресло перед дверью на веранду, подложила подушку под спину и отдалась воспоминаниям об этой музыке, об этом голосе в полной уверенности, что их богатства у нее уже никто не отнимет. Глядя на закат, совершавший свое триумфальное шествие по небу Рима, она сидела и ждала того неведомого, что уготовано будущим, давшим ей в помощь опыт, который она приобрела не по своей воле.