Нарисованная смерть (Глаза не лгут никогда)   ::   Фалетти Джорджо

Как можно мечту забыть?

Ведь сердце, странное сердце

Щемит и зовет уплыть…



Часть вторая

Рим

10



…Вмиг, в секунду одну

Я сердцем того пойму,

Кто слушал пенье сирен,

Стремился в их томный плен.

Я рвусь туда год за годом,

И эта мечта, поверьте,

Слаще, чем финики с медом,

Крепче, чем северный ветер.

Мне душу сжигает пламень,

В оковах томится плоть,

На сердце тяжелый камень,

И нечем его расколоть.

Голая мужская рука высунулась из-под одеяла и поползла, как змея по ветке, к вмонтированному в стену пульту управления телевизором и стерео. Легким нажатием кнопки палец оборвал поток музыки, вылетавший в открытое окно. Старомодные и печальные звуки бандонеона и скрипки не успели долететь до римских крыш.

Растрепанная Морин Мартини недовольно выглянула из вороха простыней.

– Нет, дай еще раз послушать.

Из-под одеяла донесся голос Коннора Слейва. Хотя звучал он приглушенно, чувствовалось, что протест Морин развеселил его и доставил некоторое тщеславное удовольствие.

– Дорогая, ты считала, сколько раз слышала эту песню?

– На один меньше, чем бы мне хотелось.

– Не будь эгоисткой. И не заставляй меня каяться в том, что я ее написал. Подумай о том, сколько раз ее слышал я.

Курчавая голова Коннора наконец вынырнула на свет. Он с трудом продирал глаза и в этот миг чем-то напоминал сонного кота. На публике музыкант умел держаться с гордым, прочувствованным достоинством, а дома порой становился настоящим паяцем.