JК
Свет обратной стороны звезд :: Петров Александр
Страница: 918 из 976В динамиках завывал ветер и раздавался негромкий хрипловатый голос давно умершего человека.
Федор не мешал ему, заново переживая этапы своей жизни, неудачного эксперимента, маленького и незначительного в сравнению вечностью.
Наконец файл закончился, и окно программы потухло. Стрельников еще долго сидел, глядя на черный прямоугольник и слушая шипение усилителя.
— Я бы застрелился, — сказал он. — Как с таким можно жить…
— А кто тебе не дает? — недобро спросил Федор.
— Тебе — то страшно стало, — безо всякого злорадства заметил Стрелкин.
— Нет, не в том дело. Мы на этой войне были солдатами и оказались на самом острие конфликта. Нашим ремеслом стало убивать и гибнуть самим. Мы делали свое дело и делали его хорошо. Нас теперь легко замазывать черной краской, расписывать под головорезов и подонков за взорванные планеты и расстрелянные санитарные транспорты.
— Это верно, — скрипнув зубами вставил Стрельников. — Мы с тобой еще и ракету разрисовали, мстители хреновы.
— А по другому и быть не могло. Честь, долг, ненависть, униженность, обида, месть — смесь гремучая. Поразмыслив, я понял, что из всего, что мы поняли и пережили, правдой оказалось лишь постоянное, душное ощущение неправды той жизни. От него мы пили, гоняли шлюх, задирали штабных… Рассказывали анекдоты… Драли жопы в карьерном забеге или демонстративно — истерически клали на чины и звания. Остервенело бились с врагами и мстили эланцам как могли.
Федор не мешал ему, заново переживая этапы своей жизни, неудачного эксперимента, маленького и незначительного в сравнению вечностью.
Наконец файл закончился, и окно программы потухло. Стрельников еще долго сидел, глядя на черный прямоугольник и слушая шипение усилителя.
— Я бы застрелился, — сказал он. — Как с таким можно жить…
— А кто тебе не дает? — недобро спросил Федор.
— Тебе — то страшно стало, — безо всякого злорадства заметил Стрелкин.
— Нет, не в том дело. Мы на этой войне были солдатами и оказались на самом острие конфликта. Нашим ремеслом стало убивать и гибнуть самим. Мы делали свое дело и делали его хорошо. Нас теперь легко замазывать черной краской, расписывать под головорезов и подонков за взорванные планеты и расстрелянные санитарные транспорты.
— Это верно, — скрипнув зубами вставил Стрельников. — Мы с тобой еще и ракету разрисовали, мстители хреновы.
— А по другому и быть не могло. Честь, долг, ненависть, униженность, обида, месть — смесь гремучая. Поразмыслив, я понял, что из всего, что мы поняли и пережили, правдой оказалось лишь постоянное, душное ощущение неправды той жизни. От него мы пили, гоняли шлюх, задирали штабных… Рассказывали анекдоты… Драли жопы в карьерном забеге или демонстративно — истерически клали на чины и звания. Остервенело бились с врагами и мстили эланцам как могли.