JК
Светопреставление :: Беляев Александр Романович
Страница: 5 из 16И Марамбалль был вознагражден: она еще раз обернулась и кивнула ему головой.
— Какая вольность для немки, не правда ли? — сказал сияющий Марамбалль, поворачивая лицо к Лайлю. — Дочь первого секретаря министра иностранных дел Рупрехта Леера.
— Ого!
— Тип новой немецкой женщины послевоенной формации. Костюм, прическа, манеры, вы видели? Чемпион плавания, лаун-тенниса, поло. Тело Валькирии и голос Лорелеи! [8] Прекрасно поет. Имеет один только физический недостаток: тяжелую поступь. Вы заметили? Берлинка, ничего не поделаешь! Если бы сто первых красавиц Берлина прошли по этой дорожке церемониальным маршем, их ноги подняли бы не меньше шума, чем рота солдат.
— С этим недостатком можно помириться, если через сердце фрейлейн Леер лежит путь к тайнам кабинета ее отца, — глубокомысленно сказал Лайль.
«И зачем только такие догадливые люди бывают на свете!» — с досадой подумал Марамбалль. — Для француза женщина всегда самоцель, — напыщенно ответил он. — Нас сблизила общая любовь...
Лайль выпустил густой клуб из заново набитой трубки.
— Любовь к спорту и пению. Представьте, она обожает Равеля, Метнера, Стравинского [9] и... французские шансонетки. И я обильно снабжаю ее этим легкомысленным жанром [10] . — Посмотрев на часы, Марамбалль сказал:
— Однако мне пора. Музы призывают меня. Иду писать очередной фельетон.
— Какая вольность для немки, не правда ли? — сказал сияющий Марамбалль, поворачивая лицо к Лайлю. — Дочь первого секретаря министра иностранных дел Рупрехта Леера.
— Ого!
— Тип новой немецкой женщины послевоенной формации. Костюм, прическа, манеры, вы видели? Чемпион плавания, лаун-тенниса, поло. Тело Валькирии и голос Лорелеи! [8] Прекрасно поет. Имеет один только физический недостаток: тяжелую поступь. Вы заметили? Берлинка, ничего не поделаешь! Если бы сто первых красавиц Берлина прошли по этой дорожке церемониальным маршем, их ноги подняли бы не меньше шума, чем рота солдат.
— С этим недостатком можно помириться, если через сердце фрейлейн Леер лежит путь к тайнам кабинета ее отца, — глубокомысленно сказал Лайль.
«И зачем только такие догадливые люди бывают на свете!» — с досадой подумал Марамбалль. — Для француза женщина всегда самоцель, — напыщенно ответил он. — Нас сблизила общая любовь...
Лайль выпустил густой клуб из заново набитой трубки.
— Любовь к спорту и пению. Представьте, она обожает Равеля, Метнера, Стравинского [9] и... французские шансонетки. И я обильно снабжаю ее этим легкомысленным жанром [10] . — Посмотрев на часы, Марамбалль сказал:
— Однако мне пора. Музы призывают меня. Иду писать очередной фельетон.