Сыны солнца (Фаэты - 2)   ::   Казанцев Александр

Сердце замерло у Мотылька, кровь бросилась в лицо, голос перехватило, но она все-таки робко вымолвила:

- Позволит ли великий бог Кетсалькоатль называть себя, как прежде, Топельцином?

- Мотыльку? Ну конечно, - ласково сказал белый бог и протянул к ней руки, как тогда, в сельве.

- Разве Топельцин не видит, что счастье вернуло его Мотыльку былой цвет волос?

- Топельцин рад, что видит Мотылька прежней.

- Но почему он сам не прежний?

- О чем говорит Мотылек?

- Почему Топельцин не показывает Мотыльку звезд на небе? Почему не прикасается губами к ее коже, чтобы радость волной пробежала по всему ее телу?

- Если бы Топельцин считал себя вправе так поступить! Если бы он мог! - с горечью воскликнул белый бог.

- Разве Топельцин, или бог Кетсалькоатль, не имеет права на все, чего только пожелает?

- Пусть прекрасная Мотылек простит гостя неба, что он только сейчас решается рассказать ей все о себе.

- Разве Мотылек с вершины пирамиды не возвестила народу всего, что можно было сказать о белом боге и его спутниках?

- Мотылек должна понять, что тот, кого она провозгласила вернувшимся ее возлюбленным, не может воспользоваться ее ласками, предназначенными другому, давно погибшему юноше.

Мотылек содрогнулась.

- Богиня Эра, подарившая Мотыльку былой цвет волос, - продолжал Кетсалькоатль, - давно настаивала, чтобы гость с неба рассказал Мотыльку всю правду, ибо она женщина и своей заботой о жизни может помочь и людям, и гостям неба.

Бешенство овладело Мотыльком. Она плохо понимала Кетсалькоатля.