JК
Тьма сгущается :: Тертлдав Гарри
Страница: 105 из 933С другом сердца?
Король приложился к кубку, и Красте показалось, что хмельная жидкость перетекает изо рта прямо в глаза и заполняетих желтоватой дурью. А ведь до войны его глаза соловели только при виде хорошенькой женщины. А сколько раз он провожал масляным взглядом Красту. А кем она сама стала теперь? Всего-навсего очередной девочкой — утехой воина-победителя. Его величество серьезнее относится к выпивке, чем к ней.
Лурканио подхватил Красту под локоть, и она покорно пошла рядом с ним. За ее спиной король Ганибу светски беседовал с новым визитером.
— Он уже не тот, каким был, — сказал Лурканио, мало заботясь о том, не слышит ли его кто-нибудь кроме Красты. В его голосе не было ни капли сожаления — лишь голое презрение.
И вдруг нежданные слезы навернулись Красте на глаза. Она обернулась к своему королю: такому общительному, такому эффектному и такому… пьяному. Все его королевство теперь стало пленником Альгарве. А он — то ли это ей полынь нашептала, то ли сама поняла — был пленником самого себя.
— Долг мы выполнили, — ухмыльнулся Лурканио, — и теперь можем поразвлечься как следует.
— Замечательно! — подхватила Краста, хотя сегодня развлекаться ей вовсе не хотелось. — Извини, я на минутку, — и она скользнула к бару, где бесстрастный кельнер налил ей еще порцию пахнущего полынью бренди.
— Поосторожнее, детка, — прошептал Лурканио ей в затылок. — Мне что, придется тебя тащить на руках по всем этим лестницам до самой твоей опочивальни?
— Нет, милый. — Краста была не столь умна, сколь изворотлива и изобретательна.
Король приложился к кубку, и Красте показалось, что хмельная жидкость перетекает изо рта прямо в глаза и заполняетих желтоватой дурью. А ведь до войны его глаза соловели только при виде хорошенькой женщины. А сколько раз он провожал масляным взглядом Красту. А кем она сама стала теперь? Всего-навсего очередной девочкой — утехой воина-победителя. Его величество серьезнее относится к выпивке, чем к ней.
Лурканио подхватил Красту под локоть, и она покорно пошла рядом с ним. За ее спиной король Ганибу светски беседовал с новым визитером.
— Он уже не тот, каким был, — сказал Лурканио, мало заботясь о том, не слышит ли его кто-нибудь кроме Красты. В его голосе не было ни капли сожаления — лишь голое презрение.
И вдруг нежданные слезы навернулись Красте на глаза. Она обернулась к своему королю: такому общительному, такому эффектному и такому… пьяному. Все его королевство теперь стало пленником Альгарве. А он — то ли это ей полынь нашептала, то ли сама поняла — был пленником самого себя.
— Долг мы выполнили, — ухмыльнулся Лурканио, — и теперь можем поразвлечься как следует.
— Замечательно! — подхватила Краста, хотя сегодня развлекаться ей вовсе не хотелось. — Извини, я на минутку, — и она скользнула к бару, где бесстрастный кельнер налил ей еще порцию пахнущего полынью бренди.
— Поосторожнее, детка, — прошептал Лурканио ей в затылок. — Мне что, придется тебя тащить на руках по всем этим лестницам до самой твоей опочивальни?
— Нет, милый. — Краста была не столь умна, сколь изворотлива и изобретательна.