Таэ эккейр!   ::   Раткевич Элеонора Генриховна

Он и глаза-то прикрыл, чтобы не смотреть на лицо Лерметта, с которого всякое выражение словно схлынуло. Что ж, как ему будет благоугодно. Эннеари нет никакого дела до Лерметта и его лица. Есть ведь предел, который никому переступать не дозволено. Даже человеку, который спас тебе жизнь. Возможно, именно ему – в особенности.

Оскорбление было невероятным, чудовищным. И словно Лерметту мало было несправедливого упрека, он даже не удосужился вид сделать, что упрекает не постороннего. Не «Арьен», но – «Эннеари». Лерметт припечатал свое невозможное обвинение именем дальней ветви, холодным, словно презрительный плевок врага, остывающий на щеке умирающего. Да нет, не врага… ненависть – штука жаркая, обжигающе жаркая… и обжигающе желанная. Кто сказал, что ненависть ранит? Куда ей до презрительного безразличия!

Эннеари, захваченный собственным гневом, почти не замечал боли в сдавленных ногах и только один раз охнул невольно, когда Лерметт попытался приподнять камень.

– Не трудись, – нехотя промолвил Эннеари. – Тебе меня не вытащить.

– Это… еще… почему? – выдохнул Лерметт, выпрямляясь.

– Потому что ноги в эту сторону не сгибаются, – ровным голосом, стараясь ничем не выдавать своей ярости, произнес Эннеари. – Иначе и камня подымать бы не пришлось. Кстати, тебе его все равно не поднять.

Это Лерметт и сам наверняка понимал. Не мог не понимать. Но и смириться с неизбежным не желал.