JК
Тайная война в Лукоморске :: Синякин Сергей
Страница: 5 из 172- Верно я говорю?
Бойцы за его спиной загомонили, но уже нестройно - отдельные голоса даже можно было разобрать, а смысл высказываний этих горлопанов сводился к тому, что неплохо бы и самого товарища Троцкого к стенке поставить, как он поступил с иными дорогими бойцовским сердцам краскомами. Да и что там говорить, прав белый полковник, жируют комиссары в столицах! Небось у них-то пайки не с воблой и черным хлебушком! Высказывания пресекались комиссаром. А что ж ему их не пресекать, под два метра ростом комиссар был и кулаки имел как маленькие гарбузы, смотреть на них страшно, а опробовать в деле, да еще на собственной физиономии, и вообще казалось невыносимым.
Батька Кумок на все происходящее смотрел философски: когда красно-белая пена опадает, все вокруг начинает зеленеть. Нет, в товариществе с любой из противных сторон он бы сам с удовольствием помесил и красных, и белых, но - сочувствующим, Панове, только сочувствующим!
«Максимы» хищно поводили в стороны тупыми рыльцами, словно вопрошали: есть здесь отчаянные или народ собрался понимающий и от ненужных эксцессов откажется?
– Я предлагаю, - сказал полковник. - Организованно уходим. Как пришли, так и уйдем, и что еще более важно - теми же самыми дорогами!
– А городок кому останется? - выкрикнули из красных рядов.
Батька Кумок даже приподнялся, словно хотел рассмотреть неразумного говоруна. Как это - кому? Представителям местной власти город останется. К местной власти Кумок относил себя, в своем уезде он даже деньги собственные печатал - «кумки» достоинством в Пятьсот и в тысячу рублей.
Бойцы за его спиной загомонили, но уже нестройно - отдельные голоса даже можно было разобрать, а смысл высказываний этих горлопанов сводился к тому, что неплохо бы и самого товарища Троцкого к стенке поставить, как он поступил с иными дорогими бойцовским сердцам краскомами. Да и что там говорить, прав белый полковник, жируют комиссары в столицах! Небось у них-то пайки не с воблой и черным хлебушком! Высказывания пресекались комиссаром. А что ж ему их не пресекать, под два метра ростом комиссар был и кулаки имел как маленькие гарбузы, смотреть на них страшно, а опробовать в деле, да еще на собственной физиономии, и вообще казалось невыносимым.
Батька Кумок на все происходящее смотрел философски: когда красно-белая пена опадает, все вокруг начинает зеленеть. Нет, в товариществе с любой из противных сторон он бы сам с удовольствием помесил и красных, и белых, но - сочувствующим, Панове, только сочувствующим!
«Максимы» хищно поводили в стороны тупыми рыльцами, словно вопрошали: есть здесь отчаянные или народ собрался понимающий и от ненужных эксцессов откажется?
– Я предлагаю, - сказал полковник. - Организованно уходим. Как пришли, так и уйдем, и что еще более важно - теми же самыми дорогами!
– А городок кому останется? - выкрикнули из красных рядов.
Батька Кумок даже приподнялся, словно хотел рассмотреть неразумного говоруна. Как это - кому? Представителям местной власти город останется. К местной власти Кумок относил себя, в своем уезде он даже деньги собственные печатал - «кумки» достоинством в Пятьсот и в тысячу рублей.