Тайный рыцарь   ::   Мельников Руслан

Бурцев уже вполне сносно понимал и разговаривал по-немецки, когда полячка вдруг впала в жуткую депрессию. Затосковала Аделаида под мрачными сводами тесного замка, затерянного в окрестном глухолесье, не на шутку затосковала. Взгужевежа казалась ей теперь диким и неуютным местом.

Впрочем, наверное, так оно и было – по сравнению с привычным-то знатной панночке пышным и шумным княжеским двором в Кракове.

Раздражительной стала молодая женушка, нервной. И главное, вбила полячка себе в голову, будто Господь ее покарал, будто несчастная-разнесчастная она такая, потому что водится с язычниками-идолопоклонниками да еретиками, исповедующими византийскую ересь. Агделайда Краковская начала сторониться степняков, прусских стрелков дядьки Адама, литвина Збыслава и новгородцев… Даже на мужа-русича частенько бросала косые взгляды. Следить за языком разучилась вовсе. Хорошо хоть народ вокруг подобрался терпеливый, незлобивый и понимающий. На колкие выпады доброй католички соратники Бурцева реагировали спокойно – как на капризы неразумного ребенка. Княжна видела и чувствовала это. И бесилась от того пуще прежнего. И, оставаясь рядом с мужем, отдалялась все больше, все сильнее.

Неприкаянная полячка излазила всю Освальдову вотчину. Однажды в подвале «Башни-на-Холме» выковырнула из щели древней кладки закатившуюся туда «шмайсеровскую» гильзу – память о прошлогоднем визите фашистского хрононавта. Попросила добжиньца сделать из диковинного кусочка металла подвеску на память.