JК
Талисман Паучья лапка :: Перемолотов Владимир
Страница: 56 из 360За Исина Избор не боялся. Он видел его в деле. Саблей тот, для дикого хазарина, владел неплохо. А вот обиженный славянин был не понятен. Он все еще стоял, тупо глядя на то, что происходило вокруг него, а потом вдруг ухватился за горло, и стремглав бросился к выходу.
В десятнике сработал инстинкт — он бросился следом. Уже без необходимости предотвратить драку — драка разлилась по кабаку как брага из дырявой. Его людей уже разбили на группки по 1–2 человека, и озверевшие славяне колотили их, чем попало. Он побежал за ним, что бы восстановить справедливость, так, как он ее понимал. Поднявший меч должен был от него и погибнуть. Двумя большими прыжками он перепрыгнул через опрокинутые столы, поскользнулся на гречневой каше, но устоял. Спина была рядом. Уже зная, чем это кончится, он сделал еще один шаг и резко взмахнул саблей, метя туда, где шея врастала в плечи и пшеничного цвета волосы нависали над одеждой. Он делал это бессчетное количество раз и готов был заново пережить все ощущения: четкий удар, плавно замедляющий руку, треск разрубаемых жил… Не простой треск! Особый! Слышимый не ушами, а рукой.
Но вместо этого руку потряс жестокий удар, словно у мужика под сермягой был тяжелый франкский панцирь. По руке пробежала мгновенная дрожь, плечо ожгло болью. Его сабля, вместо того, что бы разрубить драчуна от плеча до задницы, застряла в суковатом деревянном столбе.
За другой конец столба держался местный купчик.
В десятнике сработал инстинкт — он бросился следом. Уже без необходимости предотвратить драку — драка разлилась по кабаку как брага из дырявой. Его людей уже разбили на группки по 1–2 человека, и озверевшие славяне колотили их, чем попало. Он побежал за ним, что бы восстановить справедливость, так, как он ее понимал. Поднявший меч должен был от него и погибнуть. Двумя большими прыжками он перепрыгнул через опрокинутые столы, поскользнулся на гречневой каше, но устоял. Спина была рядом. Уже зная, чем это кончится, он сделал еще один шаг и резко взмахнул саблей, метя туда, где шея врастала в плечи и пшеничного цвета волосы нависали над одеждой. Он делал это бессчетное количество раз и готов был заново пережить все ощущения: четкий удар, плавно замедляющий руку, треск разрубаемых жил… Не простой треск! Особый! Слышимый не ушами, а рукой.
Но вместо этого руку потряс жестокий удар, словно у мужика под сермягой был тяжелый франкский панцирь. По руке пробежала мгновенная дрожь, плечо ожгло болью. Его сабля, вместо того, что бы разрубить драчуна от плеча до задницы, застряла в суковатом деревянном столбе.
За другой конец столба держался местный купчик.