Там, за гранью   ::   Хайнлайн Роберт

Приходилось ли кому-либо еще испытывать что-то подобное? И чем это объяснялось? И означало ли что-нибудь? Когда Гамильтон поделился своими мыслями с Каррузерсом, тот отозвался лаконично:

– Не топчитесь на месте, рассуждая об этом. Организуйте группу и займитесь изучением.

Гамильтон организовал. И они уже выяснили, что в этом чувстве не было ничего необычного, хотя до сих пор о нем никто всерьез не думал и не говорил. Разве стоит внимания подобная мелочь? Им удалось найти субъектов, у которых это чувство было развито в большей степени – с того времени сам Гамильтон перестал быть подопытным кроликом.

Теперь он позвонил руководителю группы:

– Есть что-нибудь новое?

– И да, и нет. Мы отыскали парня, который с восьмидесятипроцентной вероятностью может различать металлы и со стопроцентной – отличать металл от дерева. Однако к пониманию природы явления ни на шаг не приблизились.

– Вам что-нибудь нужно?

– Нет.

– Если понадоблюсь – звоните. Полезный Феликс, бодрый херувим…

– О'кей.

Не следует думать, будто для Великого Исследования Гамильтон Феликс был так уж важен. Он являлся далеко не единственным генератором идей – в распоряжении Каррузерса таких было несколько. Вероятно, Великое Исследование ничего не потеряло бы, даже не участвуй в нем Гамильтон.

Однако в этом случае оно проводилось бы чуть-чуть иначе.

Кто может оценить относительную важность того или иного индивидуума? Кто был более важен – Первый Тиран Мадагаскара или безымянный крестьянин, который его убил? Работа Феликса имела некоторое значение.