JК
Танцующая с Ауте :: Парфенова Анастасия
Страница: 503 из 556Я отшатываюсь, врезаюсь в Аррека,судорожно запускаю когти в его руку.
Она кажется невысокой, хрупкой, но хрупкость эта не переходит в уязвимость. Напротив, поза, жесты, линия плеча и наклон головы полны неисчерпаемой сдерживаемой энергии. Она похожа на плотно сжатую пружину, готовую распрямиться в любое мгновение, чтобы смести все на своем пути. Довольно коротко остриженные волосы не спускаются свободным водопадом, а взлетают вверх, подобно обжигающей ярости зажженного факела. Неудивительно, что ее прозвали Пламенеющим Крылом – свободно распущенные крылья и впрямь обрамляют фигуру язычками живого огня, насыщенными переливами всех оттенков красного, оранжевого, голубого. Черное, точно выточенное из оникса тело прикрыто короткой туникой, по коже вьются и переливаются маленькими язычками огненные узоры. А огромный, свидетельствующий о последней стадии беременности живот вовсе не делает ее неповоротливой или неуклюжей, но добавляет ей какой-то внутренней, бессознательной грации. И еще – от чернокожей красавицы исходит ощущение несокрушимого здоровья, и это физическое совершенство еще более контрастирует с мукой, застывшей в глазах.
Глаза… Второй раз за считанные минуты я обнаруживаю, что смотрю в чужие глаза и не могу справиться с тем, что вижу в них. Прекрасные глаза светлого янтаря, столь же пламенные и яростные, как и все в ней, но в глубине, под тонким наслоением гнева и угрозы, – боль. Мука, слишком хорошо мне знакомая, чтобы ошибиться.
Она кажется невысокой, хрупкой, но хрупкость эта не переходит в уязвимость. Напротив, поза, жесты, линия плеча и наклон головы полны неисчерпаемой сдерживаемой энергии. Она похожа на плотно сжатую пружину, готовую распрямиться в любое мгновение, чтобы смести все на своем пути. Довольно коротко остриженные волосы не спускаются свободным водопадом, а взлетают вверх, подобно обжигающей ярости зажженного факела. Неудивительно, что ее прозвали Пламенеющим Крылом – свободно распущенные крылья и впрямь обрамляют фигуру язычками живого огня, насыщенными переливами всех оттенков красного, оранжевого, голубого. Черное, точно выточенное из оникса тело прикрыто короткой туникой, по коже вьются и переливаются маленькими язычками огненные узоры. А огромный, свидетельствующий о последней стадии беременности живот вовсе не делает ее неповоротливой или неуклюжей, но добавляет ей какой-то внутренней, бессознательной грации. И еще – от чернокожей красавицы исходит ощущение несокрушимого здоровья, и это физическое совершенство еще более контрастирует с мукой, застывшей в глазах.
Глаза… Второй раз за считанные минуты я обнаруживаю, что смотрю в чужие глаза и не могу справиться с тем, что вижу в них. Прекрасные глаза светлого янтаря, столь же пламенные и яростные, как и все в ней, но в глубине, под тонким наслоением гнева и угрозы, – боль. Мука, слишком хорошо мне знакомая, чтобы ошибиться.