Таро Люцифера   ::   Маркеев Олег Георгиевич

Трофимыч в лучших традициях русского крепостного права поперся с челобитной в Москву, где и завис на долгие годы на положении лица без определенного места жительства.

— Ух-ты, а чо здесь было-то? — Трофимыч поскреб заросший подбородок.

— Твою мать… Сам не видишь?! — просипел Корсаков, пытаясь подняться. — Дед, помоги встать.

Трофимыч шустро кинулся, подхватил готового завалиться на бок Корсакова.

— Эк, тебя отходили! В нашей «пятере» и тот так не мудохают.

Постанывая, Корсаков встал и почти повис на тщедушном мужичке.

— В ванную, — только и смог выдавить из себя он.

Трофимыч, осторожно поддерживая, помог ему добраться до ванной комнаты.

Воду, слава богу не отключили. Игорь отвернул кран, уперся в края ржавой ванны и сунул голову под ледяную струю. Трофимыч придерживал его за плечи, не давая упасть.

Защипало разбитое лицо, Игорь осторожно потрогал бровь. Глаз заплыл, смотреть им приходилось, как сквозь мутную пленку. Губы были разбиты, во рту полно крови. Ребра болели так, что каждый вдох вызывал дикую боль.

Кое-как смыв кровь, Корсаков прополоскал рот, напился воды. Отдышался и потащился в комнату. Трофимыч семенил рядом, охая и причитая.

— Что дела-ит-си, что дела-ить-си, Игорек! — бормотал он, поддерживая Игоря под локоть. — Как фашист прошел, ей-богу! Только что дом не запалили.

Корсаков сгреб с матраса тюбики с краской и объедки, плюхнулся туда, где было меньше пятен и, застонав, привалился к стене.