JК
Тау - ноль :: Андерсон Пол
Страница: 191 из 258Была ли в его скольжении подлинная тяжеловесность, или константы инерции едва заметно изменились здесь, снаружи, где метрика пространства-времени уплощилась до почти прямой линии; или то была иллюзия, рожденная в могильной неподвижности, которая окружала его? Что было иллюзией? Что было реальностью? Была ли реальность?
Связанные вместе, бешено цепляющиеся магнитными подошвами за металл корабля (забавно, какой чудовищный ужас люди испытывали при мысли о том, чтобы отцепиться — результат был бы одинаково смертелен, как если бы это случилось на далеких домашних космических дорогах Солнечной системы — но мысль о том, чтобы пылать сквозь гигагоды как метеор масштаба звезды навевала страшное одиночество), инженерная команда пробиралась вдоль корпуса корабля, мимо паучьей сети гидромагнитных генераторов. Эти перекладины казались ужасно хрупкими.
— Что, если мы не сможем наладить систему торможения в составе модуля, — раздался чей-то голос. — Будем ли мы продолжать? Что с нами будет? Я хочу сказать, будут ли другими законы природы на краю вселенной?
Не превратимся ли мы в нечто чудовищное?
— Пространство изотропно, — рявкнул Реймон в черноту. — «Край вселенной» — это чушь! И давайте начнем с предположения, что нам удастся отремонтировать чертову машину.
Он услыхал несколько проклятий и ухмыльнулся, как хищник. Когда они остановились и начали привязывать свои страховочные веревки каждый отдельно к фермам ионного двигателя, Федоров прислонил свой шлем к шлему Реймона для приватного разговора без шлемофонов.
— Спасибо, констебль, — сказал он.
— За что?
— За то, что вы такой прозаический сукин сын.
— Ну, нас ждет вполне прозаическая работа — ремонт. Мы прошли долгий путь и возможно, к настоящему моменту пережили расу, которая нас родила, но мы недалеко ушли от разновидности обезьяны. Зачем относиться к себе так чертовски серьезно?
— Хм. Я понимаю, почему Линдгрен настаивала, чтобы я позволил вам пойти с нами. — Федоров откашлялся. — Насчет нее.
— Да.
— Я… Я был зол… на то, как вы с ней поступили. В основном это.
Конечно, я был, мм, унижен лично.
Связанные вместе, бешено цепляющиеся магнитными подошвами за металл корабля (забавно, какой чудовищный ужас люди испытывали при мысли о том, чтобы отцепиться — результат был бы одинаково смертелен, как если бы это случилось на далеких домашних космических дорогах Солнечной системы — но мысль о том, чтобы пылать сквозь гигагоды как метеор масштаба звезды навевала страшное одиночество), инженерная команда пробиралась вдоль корпуса корабля, мимо паучьей сети гидромагнитных генераторов. Эти перекладины казались ужасно хрупкими.
— Что, если мы не сможем наладить систему торможения в составе модуля, — раздался чей-то голос. — Будем ли мы продолжать? Что с нами будет? Я хочу сказать, будут ли другими законы природы на краю вселенной?
Не превратимся ли мы в нечто чудовищное?
— Пространство изотропно, — рявкнул Реймон в черноту. — «Край вселенной» — это чушь! И давайте начнем с предположения, что нам удастся отремонтировать чертову машину.
Он услыхал несколько проклятий и ухмыльнулся, как хищник. Когда они остановились и начали привязывать свои страховочные веревки каждый отдельно к фермам ионного двигателя, Федоров прислонил свой шлем к шлему Реймона для приватного разговора без шлемофонов.
— Спасибо, констебль, — сказал он.
— За что?
— За то, что вы такой прозаический сукин сын.
— Ну, нас ждет вполне прозаическая работа — ремонт. Мы прошли долгий путь и возможно, к настоящему моменту пережили расу, которая нас родила, но мы недалеко ушли от разновидности обезьяны. Зачем относиться к себе так чертовски серьезно?
— Хм. Я понимаю, почему Линдгрен настаивала, чтобы я позволил вам пойти с нами. — Федоров откашлялся. — Насчет нее.
— Да.
— Я… Я был зол… на то, как вы с ней поступили. В основном это.
Конечно, я был, мм, унижен лично.