JК
Театр и фантастика (сборник) :: Сергей Дяченко Марина и
Страница: 16 из 46 – То есть нет... Не о чем нам беседовать... Я его к черту послал, если честно...
– Ну и правильно, – сказала мать, опуская голову на сплетенные пальцы. – Я его тоже послала... когда-то... только не к черту, а подальше... – она хохотнула. – Тима... когда я шла первый раз на Кон, я, дура, тоже ничего не боялась. Молодая была, моложе тебя... Помню, как мы вышли на поклон. А самого спектакля – не помню. Помню, стою на краю сцены, мокрая, горячая, в пудре... Зал – как море... С ума посходили, орут «браво», чуть с балконов не падают... – она торопливо плеснула из бутылки в рюмку, отхлебнула коньяк, как воду. Поморщилась; улыбнулась:
– Да... Это было такое счастье... И сто спектаклей – счастье, жизнь... И сто двадцать... И сто пятьдесят... Одну роль я почти семнадцать лет играла, Тимочка. Мне другие роли предлагали – не бралась, думала, не стоит, вот отыграю свой «Шторм»... А когда «Шторм» сошел с Кона... мне уже было за сорок, а я играла восемнадцатилетнюю... «Шторм» выдержал сто пятьдесят семь представлений! Я поняла, что больше никогда и ничего не сыграю. Не могу ничего играть после моей гениальности на Коне... Обо мне так и говорили – «гениальная Тимьянова»... А я не знаю, была ли я хорошей актрисой, или Кон сделал меня... сделал меня такой, потому что ему понравился спектакль. Возможно, именно Кон... и убил во мне актрису. Это как наркотик – к нему пристрастишься... и пустота. Я могла бы играть по сей день... Я могла бы работать, Тима! Кон... Я так его любила. Я его обожала, это чудовище.
– Ну и правильно, – сказала мать, опуская голову на сплетенные пальцы. – Я его тоже послала... когда-то... только не к черту, а подальше... – она хохотнула. – Тима... когда я шла первый раз на Кон, я, дура, тоже ничего не боялась. Молодая была, моложе тебя... Помню, как мы вышли на поклон. А самого спектакля – не помню. Помню, стою на краю сцены, мокрая, горячая, в пудре... Зал – как море... С ума посходили, орут «браво», чуть с балконов не падают... – она торопливо плеснула из бутылки в рюмку, отхлебнула коньяк, как воду. Поморщилась; улыбнулась:
– Да... Это было такое счастье... И сто спектаклей – счастье, жизнь... И сто двадцать... И сто пятьдесят... Одну роль я почти семнадцать лет играла, Тимочка. Мне другие роли предлагали – не бралась, думала, не стоит, вот отыграю свой «Шторм»... А когда «Шторм» сошел с Кона... мне уже было за сорок, а я играла восемнадцатилетнюю... «Шторм» выдержал сто пятьдесят семь представлений! Я поняла, что больше никогда и ничего не сыграю. Не могу ничего играть после моей гениальности на Коне... Обо мне так и говорили – «гениальная Тимьянова»... А я не знаю, была ли я хорошей актрисой, или Кон сделал меня... сделал меня такой, потому что ему понравился спектакль. Возможно, именно Кон... и убил во мне актрису. Это как наркотик – к нему пристрастишься... и пустота. Я могла бы играть по сей день... Я могла бы работать, Тима! Кон... Я так его любила. Я его обожала, это чудовище.