Не стреляйте в рекламиста   ::   Гольфман Иосиф

На то, чтобы оценить обстановку, емуи полсекунды не понадобилось. Еще полсекунды ушло на то, чтобы освободить руки: человек, даже тренированный, так устроен, что ему жалко просто так бросить на пол четыре бутылки пива.

В итоге получилось, что Псих перехитрил сам себя. Потому что, когда он, выхватив нож, повернулся к Атаману, в его спину, справа, под ребро, была уже вогнана по рукоятку большая отвертка.

Псих сразу понял, что умрет. Особой боли не было. Крови тоже было немного. Зато была слабость. Та, что называют предсмертной и которую не дай Бог никому почувствовать. В его руке был зажат нож. До инвалида, который и не думал бежать, оставалось полшага. Но ноги словно приросли к полу. А потом подогнулись, и Псих, поддерживаемый Атаманом, мягко завалился на бок.

- Ловко ты меня, - прошептал он.

- Прости, - сказал Атаман. - Ты бы убил докторшу.

- А ты что, на службе?

- Вроде того.

- Ты ведь кента завалил, Атаман. Я умру скоро.

- Ты сам знаешь, Псих. Или я, или ты.

- Знаю. Но убил ты, а не я. - Слова давались раненому все с большим трудом. - Тебе перед Богом отвечать.

- Отвечу, - спокойно сказал Атаман. Ему было жалко Психа. Жизнь сволочная!

- Выполни мою просьбу последнюю, Атаман. Я тебя прощу. Еще молиться за тебя стану.

- Что ты хочешь?

- Дочка у меня, Лариса. Из-за нее меня в петле держали. Она в школе частной, под охраной. Адрес в записной книжке, в кармане.

Атаман полез к нему в карман, но Псих остановил.

- Потом успеешь.