Не стреляйте в рекламиста   ::   Гольфман Иосиф

- Ну что тебе? - Береславский не желал сейчас разговаривать ни с кем. Это был его триумф, и он хотел пережить его в полной мере.

- Там мужик был странный.

- Где?

- В машине сидел. В сером "Москвиче". Увидел, что я на него смотрю, сразу уехал.

- Ну и что в этом странного? Увидел твою морду и на всякий случай решил свалить.

- Ефим, помнишь, ты мне портрет показывал?

- Ну? - Теперь Береславский все-таки повернулся к Атаману. - Ты хочешь сказать, что это был он?

- Глаза похожи. Такие же злые.

- А остальное?

- Остальное не похоже, - вздохнул Атаман.

- Ты знаешь, сколько сейчас в стране народу со злыми глазами? - улыбнулся Ефим. - Ладно, забудь. Я же тебе говорил, тот урод убил очень важную шишку и сейчас либо мертв, либо где-нибудь очень далеко. Он же не самоубийца.

- Сам говоришь, он убил важную шишку. Ведь не побоялся же.

- Атаман, ты знаешь, где мы сейчас стоим? Около главной чекистской тюрьмы. Как ты думаешь, кто-то откроет здесь стрельбу?

- Я бы так и сделал. Здесь никто не ожидает. Удобнее всего.

- Но этот, из "Москвича" так ведь не поступил? Ты говоришь, он уехал.

- Ладно. Замнем для ясности.

В этот момент из калитки вышли офицеры и с ними - Толстый. Дети с визгом бросились к нему, он - к ним. Потом подошла Лена. Орлов обнял жену и долго целую минуту - не отпускал ее от себя. Потом расцеловался с плачущими родителями. И наконец, подошел к Ефиму и Атаману. Последнему неудачно - под протез - протянул руку, поздороваться.