JК
Темный Набег :: Мельников Руслан
Страница: 4 из 70Только и ты уж, будь добра, в зверя не обращайся.
Иначе.
Тебя.
Придется.
Убить.
Всеволод не шевелился. Но два глаза и два обнаженных клинка с серебряной отделкой, не отрываясь, смотрели на девушку. Девушка чуть всхлипывала.
Придется… убить…
– Ты того… не обижайся, – наконец выдавил из себя Всеволод. – Пойми, голуба, должен я тебя постеречь. Сейчас – должен. Эту ночь. Чтобы потом, чтобы после…
Сбился. Разозлился. Ну, какой она волкодлак, в самом-то деле! А каким он, собственно, должен быть? До наступления ночи – каким? О степной ведьме-половчанке, что по ту сторону Карпат загрызла его дружинников, тоже ведь ничего такого не подумаешь. Пока не набросится.
Всеволод вздохнул. Скорей бы уж этот треклятый час зверя проходил, что ли. Скорей бы уж или так, или этак. Все лучше, чем мучиться неизвестностью.
Эржебетт, разумеется, ничего на его слова не ответила, не попыталась даже. Лишь заглядывала в глаза, да часто-часто кивала. И бормотала что-то невнятное, нечленораздельное.
Эх ты, блажная-немая!
И слезы текли по девичьему лицу.
И свечи плакали.
Всеволод еще что-то говорил – много и без особой нужны, по-русски, успокаивая то ли ее, то ли себя. Непонятные для угорской девчонки слова и незримые свечные дымки уносились в узкое оконце кельи. Снаружи было темно и тихо.
Всеволод не отводил взгляда от испуганной отроковицы. И не убирал ладони с оружия.
Должен постеречь.
Иначе.
Тебя.
Придется.
Убить.
Всеволод не шевелился. Но два глаза и два обнаженных клинка с серебряной отделкой, не отрываясь, смотрели на девушку. Девушка чуть всхлипывала.
Придется… убить…
– Ты того… не обижайся, – наконец выдавил из себя Всеволод. – Пойми, голуба, должен я тебя постеречь. Сейчас – должен. Эту ночь. Чтобы потом, чтобы после…
Сбился. Разозлился. Ну, какой она волкодлак, в самом-то деле! А каким он, собственно, должен быть? До наступления ночи – каким? О степной ведьме-половчанке, что по ту сторону Карпат загрызла его дружинников, тоже ведь ничего такого не подумаешь. Пока не набросится.
Всеволод вздохнул. Скорей бы уж этот треклятый час зверя проходил, что ли. Скорей бы уж или так, или этак. Все лучше, чем мучиться неизвестностью.
Эржебетт, разумеется, ничего на его слова не ответила, не попыталась даже. Лишь заглядывала в глаза, да часто-часто кивала. И бормотала что-то невнятное, нечленораздельное.
Эх ты, блажная-немая!
И слезы текли по девичьему лицу.
И свечи плакали.
Всеволод еще что-то говорил – много и без особой нужны, по-русски, успокаивая то ли ее, то ли себя. Непонятные для угорской девчонки слова и незримые свечные дымки уносились в узкое оконце кельи. Снаружи было темно и тихо.
Всеволод не отводил взгляда от испуганной отроковицы. И не убирал ладони с оружия.
Должен постеречь.