Тень Камбера   ::   Куртц Кэтрин

Келсон, Морган и Дугал теперь наблюдали за происходящим словно со стороны — как совершенно посторонние лица — поскольку то, чему предстояло сейчас произойти, в некотором роде являлось исповедью перед священнослужителями, собравшимися в зале, а исповедь должна всегда оставаться тайной. Выйдя вперед, Дункан встал на колени перед троном Брадена. Перстень епископа на его правой руке блеснул в свете факела, когда он склонил голову и перекрестился, — перстень этот был сделан из золота, прежде украшавшего алтарную плиту, где поклонялись святому Камберу. Голубые глаза Дункана блеснули серебром, когда он, сложив руки перед собой, поднял глаза на архиепископа.

— Я признаю, что в праздник Пасхи в 1113 году со дня Рождества Христова меня посвятил в духовный сан архиепископ Александр Ремутский и я принял это посвящение, зная, что я — Дерини и что каноническое право запрещало мне становиться священнослужителем.

— А почему ты сделал это, сын мой? — спросил Браден.

Призвание Дункана никогда не было так очевидно, как в эту минуту, когда он смотрел в глаза Брадену.

— Я верил и до сих пор верю, что сам Господь призвал меня быть Его священником и что таланты, переданные мне в наследство, как Дерини, должны быть обращены Ему на службу, как в старые времена священники Дерини служили Ему.

— А что насчет учения Церкви — то, что Дерини больше не могут служить таким образом? — спросил Браден.

— Мое решение было вопросом совести, ваше преосвященство, и формировалось годами учения и молитв. Церковь также учит, что если бы я не последовал своему призванию и голосу совести, то это было бы тяжким грехом.