JК
Баллады о Боре-Робингуде: Из России - с приветом :: Еськов Кирилл
Страница: 8 из 37И вот ты организуешь экспедицию, для себя собираешь там какую-нибудь «пыль» вроде наездников-браконид или жучков-пселафид (коими, кроме тебя, на всем земном шаре занимаются еще полдюжины таких же психов), а для подрядившего тебя дилера – крупных жужелиц и усачей; вырученных за них денег как раз хватит, чтоб окупить эту поездку... Согласитесь, что означенная схема финансирования зоологических исследований есть ни что иное, как практическая реализация классического постперестроечного анекдота: «Слушай, мы им уже полгода зарплату не платим, а они всё равно работают… Может, с них еще и за вход брать?»
3
Смеркается в горах быстро; стоит лишь заходящему на посадку солнцу чиркнуть брюхом по снежной штрих-пунктирной разметке соседних хребтов, как текуче-прозрачный сумрак, заполняющий ущелья, за считанные минуты загустевает в непроглядно темное, даже как будто лиловатое из глубины желе. Рядом с палаткой, отделенной от неумолчно гомонящего потока фестончатой кулисой карагачей, уютно горит костерок; языки огня страстно и умело ласкают пузатый закопченный чайник, и наконец добиваются своего: тот кончает прямо на уголья – кипятком из носика. …Прошу извинения за грубый натурализм метафоры – экспедиция близится к концу, тут иной раз и не такое на ум придет (как некогда выразился один известный исследователь Аляски: «Если вы вдруг начали находить, что аборигенки „по-своему привлекательны“ – точно пора домой»).
В круге света, создаваемом костром, двое: давешний ушкуйник (только уже без панамы) и таджик лет тридцати пяти с тонким, интеллигентным лицом. Ушкуйник сноровисто выхватывает из огня плюющийся чайник и, водрузив его на плоский камень рядом с костром, удаляется в сторону палатки.
3
Смеркается в горах быстро; стоит лишь заходящему на посадку солнцу чиркнуть брюхом по снежной штрих-пунктирной разметке соседних хребтов, как текуче-прозрачный сумрак, заполняющий ущелья, за считанные минуты загустевает в непроглядно темное, даже как будто лиловатое из глубины желе. Рядом с палаткой, отделенной от неумолчно гомонящего потока фестончатой кулисой карагачей, уютно горит костерок; языки огня страстно и умело ласкают пузатый закопченный чайник, и наконец добиваются своего: тот кончает прямо на уголья – кипятком из носика. …Прошу извинения за грубый натурализм метафоры – экспедиция близится к концу, тут иной раз и не такое на ум придет (как некогда выразился один известный исследователь Аляски: «Если вы вдруг начали находить, что аборигенки „по-своему привлекательны“ – точно пора домой»).
В круге света, создаваемом костром, двое: давешний ушкуйник (только уже без панамы) и таджик лет тридцати пяти с тонким, интеллигентным лицом. Ушкуйник сноровисто выхватывает из огня плюющийся чайник и, водрузив его на плоский камень рядом с костром, удаляется в сторону палатки.