Тихий ангел пролетел   ::   Абрамов Сергей

Имя такое или, скорее, кличка, под которой и в прежней и в нынешней жизни Ильина разбежавшиеся по углам народы Единого и Могучего знали простого, какправда, человека.

– Да-а, – протянул Ангел не то оскорбительно, не то уважительно. У него эти эмоции, эти оттенки, эти полутона тончайшие, ангельские – ну никогда с ходу не понять! – А Мальвинка-то синеволосая – мастер, даже лучше с большой буквы ее назвать – Мастер Мастерович. Меня прямо в дрожь кидает от вашего, товарищ, портретного сходства. Хочется работать, что-то там еще делать, не помню, рапортовать. Кто это у нас более матери-истории ценен?..

Ильин свои эмоции в отличие от Ангеловых знал назубок. Откуда-то снизу, не исключено – из района предстательной железы, подымалась веселая и бесшабашная злость, когда сам черт не страшен, а уж Ангел – тем более. Состояние, описываемое народной песней: раззудись, плечо, размахнись, рука.

– А что? – сказал Ильин Ангелу. – Все тип-топ. Лукич так Лукич. Сейчас выйду на улицу, гляну на село: любопытно, на каком метре меня заберут.

– Куда? – поинтересовался Ангел.

– Не знаю. В психушку. Или на Лубянку.

– А может, и не заберут. Кто этот портрет из нынешних помнит? Его здесь полвека не существует. Только у пресненских террористов – так они тебе в ножки бухнутся, коли увидят. Оживший бог, блин… А всем остальным – ну идет лысый боровик, ну и хрен с ним. Другой вопрос: куда ты пойдешь таким красивым? И еще: зачем Мальвинка тебя в Лукича перекрасила? Не навек ведь. До первого умывания… Два вопроса тесно между собой связаны. Ответишь на второй, узнаешь ответ на первый.