JК
Тихий ангел пролетел :: Абрамов Сергей
Страница: 200 из 224Другой вопрос – ее цена, но это совсем другой вопрос, не станем отвлекаться… Не-ет, драгоценный Иван Петрович, все здесь присутствующие и вправду искренне симпатизировали вам, искренне общались с вами, а то что мы иной раз задавали им пару-другую вопросов – сами, заметьте, задавали! – так при чем здесь они? И вам мы вопросы задавали, и вы нам исправно отвечали. Честному человеку скрывать нечего. Аксиома…
Повторил Ангелово словцо, как подслушал.
– Выходит, я честный? – зацепился Ильин.
– Конечно, – ни секунды не промедлил Олег Николаевич.
– А какого ж черта вы меня весь день донимаете неведомым мне самолетом? Какого черта пасете меня, сводите с идиотами разных мастей, вон с этими, например… – ткнул пальцем в Бороду. – Какого черта маску мне слепили дурацкую?..
Ильин не играл, как не раз бывало, Ильин всерьез был обозлен, и больше всего на свете ему хотелось, чтобы все происходящее оказалось мнимой реальностью – мнимой реальностью в мнимой реальности! – каковой он иной раз числил нынешнюю жизнь. Иной раз, иной раз… Иной раз ему казалось, что он, истыканный иголками из-под капельниц, обмотанный проводами и с пластиковыми трубками в носу, лежит где-нибудь в Бурденко, в военном госпитале на Яузе, лежит и бредит. Складно в общем-то бредит, реально. После аварии, которая бесспорно имела и в прошлой реальности – в реальной, пардон за тавтологию! – свое паскудное место. И если она, нынешняя, набреженная (или набренденная?..) реальность была все-таки зримо реальной (опять пардон…), то сегодняшняя – с гебешной дьяволиадой – мало напоминала жизнь. Скорее, дурной театр.
– Давай-давай, – поддержал его Ангел, – наступай, дави их, гадов, великим и могучим.
Повторил Ангелово словцо, как подслушал.
– Выходит, я честный? – зацепился Ильин.
– Конечно, – ни секунды не промедлил Олег Николаевич.
– А какого ж черта вы меня весь день донимаете неведомым мне самолетом? Какого черта пасете меня, сводите с идиотами разных мастей, вон с этими, например… – ткнул пальцем в Бороду. – Какого черта маску мне слепили дурацкую?..
Ильин не играл, как не раз бывало, Ильин всерьез был обозлен, и больше всего на свете ему хотелось, чтобы все происходящее оказалось мнимой реальностью – мнимой реальностью в мнимой реальности! – каковой он иной раз числил нынешнюю жизнь. Иной раз, иной раз… Иной раз ему казалось, что он, истыканный иголками из-под капельниц, обмотанный проводами и с пластиковыми трубками в носу, лежит где-нибудь в Бурденко, в военном госпитале на Яузе, лежит и бредит. Складно в общем-то бредит, реально. После аварии, которая бесспорно имела и в прошлой реальности – в реальной, пардон за тавтологию! – свое паскудное место. И если она, нынешняя, набреженная (или набренденная?..) реальность была все-таки зримо реальной (опять пардон…), то сегодняшняя – с гебешной дьяволиадой – мало напоминала жизнь. Скорее, дурной театр.
– Давай-давай, – поддержал его Ангел, – наступай, дави их, гадов, великим и могучим.