JК
Три строчки на старофранцузском :: Меррит Абрахам Грэйс
Страница: 2 из 6И все же мировая трагедия открыла еще одну область, в которой будут сделаны еще более грандиозные открытия. Для психологов это была непревзойденная практика, большая, чем для хирургов.
Латур, великий французский медик, выбрался из глубин своего большого кресла; красные отблески пламени очага падали на его проницательное лицо.
– Это верно, – сказал он. – Да, это верно. В этом горниле человеческий мозг раскрылся, как цветок под горячим солнцем. Под ударами колоссального урагана примитивных сил, захваченные в хаосе энергии, физической и психической – хоть сам человек породил эти силы, они захватили его, как мошку в бурю, – все те тайные, загадочные факторы мозга, которые мы из-за отсутствия подлинных знаний называем душой, сбросили все запреты и смогли проявиться.
– Да и как могло быть иначе – когда мужчины и женщины, охваченные предельным горем или радостью, раскрыли глубины своего духа, – как могло быть иначе в этом постоянно усиливавшемся крещендо эмоций?
Заговорил Мак-Эндрюс.
– Какую психическую область вы имеете в виду, Хоутри? – спросил он.
Мы вчетвером сидели перед очагом в зале Научного клуба: Хоутри, руководитель кафедры психологии одного из крупнейших колледжей, чье имя почитается во всем мире; Латур, бессмертный француз; Мак-Эндрюс, знаменитый американский хирург, чей труд во время войны вписал новую страницу в сверкающую книгу науки; и я.
Латур, великий французский медик, выбрался из глубин своего большого кресла; красные отблески пламени очага падали на его проницательное лицо.
– Это верно, – сказал он. – Да, это верно. В этом горниле человеческий мозг раскрылся, как цветок под горячим солнцем. Под ударами колоссального урагана примитивных сил, захваченные в хаосе энергии, физической и психической – хоть сам человек породил эти силы, они захватили его, как мошку в бурю, – все те тайные, загадочные факторы мозга, которые мы из-за отсутствия подлинных знаний называем душой, сбросили все запреты и смогли проявиться.
– Да и как могло быть иначе – когда мужчины и женщины, охваченные предельным горем или радостью, раскрыли глубины своего духа, – как могло быть иначе в этом постоянно усиливавшемся крещендо эмоций?
Заговорил Мак-Эндрюс.
– Какую психическую область вы имеете в виду, Хоутри? – спросил он.
Мы вчетвером сидели перед очагом в зале Научного клуба: Хоутри, руководитель кафедры психологии одного из крупнейших колледжей, чье имя почитается во всем мире; Латур, бессмертный француз; Мак-Эндрюс, знаменитый американский хирург, чей труд во время войны вписал новую страницу в сверкающую книгу науки; и я.