JК
Тринадцать уколов :: Тюрин Александр Владимирович
Страница: 36 из 86Товарищу Пантелею пока ничего не надо, пусть полежит спокойно.
Надо отдать должное шаману, поскольку он не ел, а только хлебал из пиалы, глядя на жующие лица джентльменов, и приговаривал: «Кто чаю не пьет, того понос проберет». Между делом Володька рассказывал как был изгнан из своего племени. Оказывается, соплеменники избавились от него, потому что он слишком много занимался колдовством и редко виделся с женой – как сказал вождь: «Наш шаман любит ее левою ногой».
После сытного обеда Холмс поставил задачу Володьке – допросить покойника с пристрастием. «Передай ему вначале, что им очень интересуются на этом свете.» Шаман кинулся исполнять. Первым делом Володька с полчаса кипятил какое-то варево, источающее запах несъедобных грибов. И принимал его мелкими глотками, принимая все более осоловелый вид. Однако, когда склоненная голова готова была ударить ковер, Володька взвился как куропатка и, колотя босыми пятками по полу, да грязными ладошками в бубен, пошел в какую-то странную присядку.
– Как называется этот танец? – решил уточнить Уотсон.
– Подлинный танцор танцует только свой собственный танец, – с видом знатока отозвался Холмс.
– А кроме чистого искусства он чего-нибудь демонстрирует? – засомневался Уотсон.
– Не помню, кто сказал и сказал ли вообще, что искусство – зеркало жизни. В конце концов, почему нет? Володька смотрит в одно зеркало, а мы с вами, Уотсон, в другое. И какое из них кривее?.. Товарищ Пантелей был чрезвычайно зациклен на своей борьбе, ведь он фанат.
Надо отдать должное шаману, поскольку он не ел, а только хлебал из пиалы, глядя на жующие лица джентльменов, и приговаривал: «Кто чаю не пьет, того понос проберет». Между делом Володька рассказывал как был изгнан из своего племени. Оказывается, соплеменники избавились от него, потому что он слишком много занимался колдовством и редко виделся с женой – как сказал вождь: «Наш шаман любит ее левою ногой».
После сытного обеда Холмс поставил задачу Володьке – допросить покойника с пристрастием. «Передай ему вначале, что им очень интересуются на этом свете.» Шаман кинулся исполнять. Первым делом Володька с полчаса кипятил какое-то варево, источающее запах несъедобных грибов. И принимал его мелкими глотками, принимая все более осоловелый вид. Однако, когда склоненная голова готова была ударить ковер, Володька взвился как куропатка и, колотя босыми пятками по полу, да грязными ладошками в бубен, пошел в какую-то странную присядку.
– Как называется этот танец? – решил уточнить Уотсон.
– Подлинный танцор танцует только свой собственный танец, – с видом знатока отозвался Холмс.
– А кроме чистого искусства он чего-нибудь демонстрирует? – засомневался Уотсон.
– Не помню, кто сказал и сказал ли вообще, что искусство – зеркало жизни. В конце концов, почему нет? Володька смотрит в одно зеркало, а мы с вами, Уотсон, в другое. И какое из них кривее?.. Товарищ Пантелей был чрезвычайно зациклен на своей борьбе, ведь он фанат.