JК
Тринадцать уколов :: Тюрин Александр Владимирович
Страница: 57 из 86Интерес толпы был возбужден тем, что женщина покинула квартиру на восьмом этаже через окно кухни. Восьмой этаж – Любин этаж! Я проник еще дальше в бухтящую людскую гущу и пустил взгляд из-под чьей-то мышки. Лицо у трупа я не разглядел. И правильно – там мало что осталось. Но волосы, платье, отлетевшие туфли – все принадлежало художнице.
Две тысячи «зеленых» уже больше не пригодятся Любе, мне же пора сматываться отсюда. Потому что автор очередного злодейства, а именно доктор-душегубец, скорее всего, где-то рядом и возможно сопит мне сейчас в затылок. Он, как верный вассал, сохраняет мои денежки в целости, лишь потому, что однажды собирается придти, сгрести все и опустить занавес. Он опасен. А я нет. Судя по свиданию с художницей, накуролесить я, пожалуй, могу, но насчет мокрухи слабоват.
Удар может быть пропущен в любой момент, мои натянутые нервы звенят, чуть ли не лопаются, и только поезд принесет мне облегчение.
5
Все время, оставшееся до отъезда, я таился по темным углам, как змея подколодная и таракан запечный. На звонки не отвечал, к двери ближе чем на три метра не подходил. Спал с топором, мылся в хоккейном шлеме, в туалет ходил с самодельным копьем. На вокзал ехал на попутном грузовике с двумя складными ножами в карманах.
И вот, наконец, я в поезде. Спальном вагоне, двухместном купе. В компании с упитанным пожилым дядькой, у которого щеки чуть ли не на плечах болтаются. В Бологом его не станет. И тогда надо снова быть начеку и на взводе.
Две тысячи «зеленых» уже больше не пригодятся Любе, мне же пора сматываться отсюда. Потому что автор очередного злодейства, а именно доктор-душегубец, скорее всего, где-то рядом и возможно сопит мне сейчас в затылок. Он, как верный вассал, сохраняет мои денежки в целости, лишь потому, что однажды собирается придти, сгрести все и опустить занавес. Он опасен. А я нет. Судя по свиданию с художницей, накуролесить я, пожалуй, могу, но насчет мокрухи слабоват.
Удар может быть пропущен в любой момент, мои натянутые нервы звенят, чуть ли не лопаются, и только поезд принесет мне облегчение.
5
Все время, оставшееся до отъезда, я таился по темным углам, как змея подколодная и таракан запечный. На звонки не отвечал, к двери ближе чем на три метра не подходил. Спал с топором, мылся в хоккейном шлеме, в туалет ходил с самодельным копьем. На вокзал ехал на попутном грузовике с двумя складными ножами в карманах.
И вот, наконец, я в поезде. Спальном вагоне, двухместном купе. В компании с упитанным пожилым дядькой, у которого щеки чуть ли не на плечах болтаются. В Бологом его не станет. И тогда надо снова быть начеку и на взводе.