Тринадцатый апостол   ::   Манов Юрий

Отряхнувшись от соломы, Семенов прокашлялся и громко провозгласил, обращаясь к лежащим вповалку за хлипкой перегородкой пленным:

— Господа шпионы, диверсанты, дезертиры и мародеры! Очень желаю вам не замерзнуть этой чертовой ночью, потому как нынче Крещение и мороз обещает быть жутким. Но в любом случае поздравляю и обещаю за вас помолиться.

Арестанты промолчали, лишь здоровенный мужик в камуфляже с вдребезги разбитой мордой — пленный капрал из прибалтийского легиона — зло проворчал:

— Смотрытттэ, майор, чтопы нам за тепя молитттса нэ пришлос.

Под радостное ржание охранника Семенов вышел на улицу.

Зябко кутаясь в тулуп, то и дело грея дыханием руки, особист старательно заполнял страницы прошнурованного дела. Когда ввели Семенова, он молча ткнул «паркером» в сторону табуретки, мол, садись, охраннику махнул, мол, свободен, на ординарца зыркнул, в смысле — чаю. Ординарец моментально испарился.

Хотя в вагончике было довольно прохладно, после арестантского «морозильника» Семенов почувствовал себя как в тропиках. По крайней мере здесь была хоть и хиленькая, но печка, к которой он постепенно и переместился вместе с табуреткой. Особист, то ли не видя этого, то ли делая вид, что не видит, быстро исписывал листы, порою даже высовывая кончик языка от усердия.

Наконец вернулся ординарец с чаем, аккуратно поставил стакан в мельхиоровом подстаканнике перед особистом и дымящуюся кружку перед Семеновым. Семенов осторожно заглянул в емкость и присвистнул: в густой пахучей жидкости плавал ломтик лимона.