JК
Тринадцатый апостол :: Манов Юрий
Страница: 154 из 179 — Если хочешь что-то предъявить, предъявляй. Но чтобы беспредела не было. Здесь суд, понял? Здесь честный суд, и все будет честно! И не забудь, я тоже немного мент, полицейские — те же менты.
— Тоже мне, законники, — процедил урка. — Ладно, предъявляю! Этот мент убивал наших братьев, он должен ответить.
— Но его судили «крестники» с Поездков, — возразил секретарь, — и они признали апостола Семенова невиновным.
— А мне плевать, он убивал моих друзей, а не их. Он должен ответить.
Вдруг поднялся один из стариков:
— Казаки хутора «Разгуляй» — такие же равноправные казаки, как и мы все. И могут требовать от казачьего круга справедливости. Что говорит в этом случае закон?
Секретарь полистал свой гроссбух.
— В случае, если предъявивший не удовлетворен решением круга, он может вызвать обидчика на честный бой. Обидчик может отказаться, и никто не в праве его будет осудить.
— Я согласен! — громко сказал Семенов. — Стреляемся! Хоть сейчас!
— Ой! — раздалось с заднего ряда.
Все обернулись, медсестричка Маруся закрыла лицо платком и выбежала из зала.
— Молодец, апостол! — крикнул танкист. — Задай этому уроду!
— Что ж, — улыбнулся рыжей пастью урка. — Завтра поутру и начнем. Только никаких «стреляемся», бьемся, как мужчины, на ножах…
— Нет! — раздалось откуда-то из середины зала, и Семенов с удивлением увидел поднимающегося с места доктора.
— Тоже мне, законники, — процедил урка. — Ладно, предъявляю! Этот мент убивал наших братьев, он должен ответить.
— Но его судили «крестники» с Поездков, — возразил секретарь, — и они признали апостола Семенова невиновным.
— А мне плевать, он убивал моих друзей, а не их. Он должен ответить.
Вдруг поднялся один из стариков:
— Казаки хутора «Разгуляй» — такие же равноправные казаки, как и мы все. И могут требовать от казачьего круга справедливости. Что говорит в этом случае закон?
Секретарь полистал свой гроссбух.
— В случае, если предъявивший не удовлетворен решением круга, он может вызвать обидчика на честный бой. Обидчик может отказаться, и никто не в праве его будет осудить.
— Я согласен! — громко сказал Семенов. — Стреляемся! Хоть сейчас!
— Ой! — раздалось с заднего ряда.
Все обернулись, медсестричка Маруся закрыла лицо платком и выбежала из зала.
— Молодец, апостол! — крикнул танкист. — Задай этому уроду!
— Что ж, — улыбнулся рыжей пастью урка. — Завтра поутру и начнем. Только никаких «стреляемся», бьемся, как мужчины, на ножах…
— Нет! — раздалось откуда-то из середины зала, и Семенов с удивлением увидел поднимающегося с места доктора.