Тринадцатый апостол   ::   Манов Юрий

Вколют в вену «сыворотку правды», и расколюсь я, как морская свинка на допросе.

— А ты не хочешь этого?

— Нет, конечно.

— Тогда сделай так…

— Помнишь меня? — Чума лежал на кушетке, а Фрязин суетился около него со шприцем. Семенов кивнул:

— Чумирев В.В., кличка Чума, Чук, 36 лет, четырежды судимый, два побега, этапирован на Поездок из Волгоградского СИЗО, приговорен господами присяжными заседателями к 20 годам каторги. Садист, наркоман, склонен к побегу.

— Отличная память, правильно, — самодовольно улыбнулся Чума, закатывая рукав, — склонен и к наркоте, и к садизму, и к побегу. Осторожно, ты, Лепила! — поморщился он, когда игла вошла ему в руку.

Чума откинулся на подушку и минуты три лежал с закрытыми глазами.

— Так вот, Семенов, мне тут Лепила рассказал о вашем базаре, только говно все это. Не жить тебе, Семенов, я клятву давал каждого апостола резать, да и братва не поймет. Хочешь умереть легко и красиво, получишь это, — урка продемонстрировал ампулу с бесцветной жидкостью, — «золотой укольчик», и все. Только сначала расскажешь нам про одну фигню. Эй, Лепила, как там эта фигня называется? Во-во, про зернолет. Если нет, получишь совсем другое. Лепила, покажи-ка.

Фрязин побледнел и открыл саквояж. Семенов заглянул внутрь и увидел какие-то сверкающие никелем инструменты:

— Прям как в кино получается, ты бы еще, как Джигарханян, предложил: «Чик ножичком, и ты на небесах».

— Можно и ножичком, но с укольчиком слаще — побалдеешь напоследок.