Тринадцатый апостол   ::   Манов Юрий

Поэтому заходить в хозвагон Семенов не любил — тут же к нему приставали с жалобами и доносами. Но сейчас был особый случай.

Единственным, кого в хозвагоне не трогали, на кого не стучали и кого не пытались выселить или хотя бы ужать в площади, был Харон Иваныч Харрисон. Харитон Ильич Харитонов по паспорту. Бывший «погранец», сверхсрочник, исполнявший на Поездке должность радиста, по совместительству — штатный экзекутор, а попросту — палач.

Харон был ярым битломаном. В его радиорубке, уютненькой такой комнатушке, заставленной самой классной японской аппаратурой, все стены, не занятые стеллажами с компакт-дисками, были превращены в настоящий иконостас. Только вместо ликов святых на них были «битлы». Харон знал про них все, он собрал всю возможную литературу про легендарную ливерпульскую четверку, он выучил биографию каждого назубок, и разбуди его ночью, спроси: «Где Джон Леннон встречал Рождество 1963 года»? — он выдал бы расписание утра, дня и ночи великого «битла» поминутно.

Семенов ему не раз предлагал, мол, напиши ты про них книгу, утри нос западным битломанам. Или программу на радио сделай, лучше — серию программ. У меня знакомые на «Голосе России» есть — помогут. Но Харон только скромно отнекивался, хотя книгу писал. По ночам писал, язык от усердия высунув. И программу для радио готовил. Раз по сто переписывал, переделывал. Даже на ситаре играть научился под это дело. Отсюда и прозвище — Харрисон.