JК
Нелегкий флирт с удачей :: Разумовский Феликс
Страница: 51 из 432Вкушали пиво разгоряченные джигиты, под гортанные монологи по сотовому швыряя в волны опустошенные стаканы. Парочка миньетчиц запивала гормоны апельсиновым соком, а между столиков бродил художник, предлагая портрет с натуры за пятнадцать минут. Но все предпочитали натуру без портрета и сразу.
— Не хочешь охотничьих колбасок? — Покосившись на Тормоза, пассажир удивленно покачал головой и принялся будить девицу за стойкой: — Пива, сока и фисташек.
Выбрали столик почище, убрали грязные стаканы и, опустившись на хлипкие, холодящие зад и душу стулья, предались молчанию — говорить было решительно не о чем. От воды густо тянуло сыростью, проходившие мимо суда разводили волну, а по соседству одному из черных поплохело, и, перегнувшись через парапет, он принялся давиться блевотиной. Быть может, на том самом месте, где некогда царь Петр «стоял и вдаль глядел»…
— Спасибо за сок. — Серега заметил, как художник, используя чей-то портрет в качестве ширмы, свистнул со стола недопитый стакан, и ему стало грустно. — Тебя куда, к дому?
— Друг, не гони лошадей. — Возвращаться Юре явно не хотелось, и, подмигнув, он указал на столик, где восстанавливали силы работницы орального фронта. — Хочешь, блядей снимем, я плачу.
— Поздно уже. — Брать женщину за деньги для молодого здорового мужика Прохоров считал унизительным. Покачав головой, он поднялся. — Может, все же домой?
— Бабки возьми. — Пассажир вытащил едва начатую пачку сторублевок и, отмусолив не глядя, облагодетельствовал Серегу.
— Не хочешь охотничьих колбасок? — Покосившись на Тормоза, пассажир удивленно покачал головой и принялся будить девицу за стойкой: — Пива, сока и фисташек.
Выбрали столик почище, убрали грязные стаканы и, опустившись на хлипкие, холодящие зад и душу стулья, предались молчанию — говорить было решительно не о чем. От воды густо тянуло сыростью, проходившие мимо суда разводили волну, а по соседству одному из черных поплохело, и, перегнувшись через парапет, он принялся давиться блевотиной. Быть может, на том самом месте, где некогда царь Петр «стоял и вдаль глядел»…
— Спасибо за сок. — Серега заметил, как художник, используя чей-то портрет в качестве ширмы, свистнул со стола недопитый стакан, и ему стало грустно. — Тебя куда, к дому?
— Друг, не гони лошадей. — Возвращаться Юре явно не хотелось, и, подмигнув, он указал на столик, где восстанавливали силы работницы орального фронта. — Хочешь, блядей снимем, я плачу.
— Поздно уже. — Брать женщину за деньги для молодого здорового мужика Прохоров считал унизительным. Покачав головой, он поднялся. — Может, все же домой?
— Бабки возьми. — Пассажир вытащил едва начатую пачку сторублевок и, отмусолив не глядя, облагодетельствовал Серегу.