JК
Нелегкий флирт с удачей :: Разумовский Феликс
Страница: 63 из 432Что он видел сейчас своими выцветшими, вылезшими из орбит глазами? Заживо отрезанные головы двадцатилетних бойцов? Своего замполита, у которого душманы, привязав веревку к прямой кишке, выдернули внутренности? А может, видел он безглазое лицо «первого», так и не обеспечившего тогда поддержку с воздуха? Кто знает…
— Давай, батя, пей, — Тормоз с силой прижал отца к полу и, влив водку в беззубый, вонючий рот, потащил родительское тело на кровать, — сейчас полегчает.
— Понтапон вкалывай, понтапон. — Наконец судорога отпустила тело Прохорова-старшего, и, вытянувшись, он затих — с мокрым от слез лицом, на мокрых от мочи простынях.
«Жизнь наша бекова, — Серега прикрыл отца одеялом и, чувствуя в руках противную дрожь, поплелся на кухню, — нас ебут в хвост и в гриву, а нам — некого».
Не спеша сварил себе сосиски — американские, из индюшатины, но, едва надкусив, понял — впрок не пойдут, так что, дав остыть, осчастливил ими Рысика:
— Давай, рыжий, привет тебе от дяди Сэма. На часах было около четырех, на душе муторно, в голове пусто, и, забравшись к себе, Тормоз принялся размахивать ножом. Причем не массивным, снабженным упорами клинком, за который по головке не погладят, а чем попроще — перочинным. Хотя и тот в руках мастера режет с легкостью артерии и связки, рассекает мышцы и ампутирует пальцы. Вволю исчертив воздух восьмерками и петлями, Прохоров подвесил на веревке лист бумаги, с чувством искромсал его и взялся за заточку.
Ох, не дураки были итальянцы, когда ввели в моду стилет — узкий кинжал с острым, словно иголка, клинком. В любую щель в доспехах пролезет, бьет наверняка, а следов практически никаких. Например, шило можно глубоко загнать человеку ъ ухо, и только трепанация определит причину смерти. Недаром женщины-ниндзя носили в волосах заколки-стилеты, а нынешние японские душегубы считают высшим пилотажем убийство спицей.
— Давай, батя, пей, — Тормоз с силой прижал отца к полу и, влив водку в беззубый, вонючий рот, потащил родительское тело на кровать, — сейчас полегчает.
— Понтапон вкалывай, понтапон. — Наконец судорога отпустила тело Прохорова-старшего, и, вытянувшись, он затих — с мокрым от слез лицом, на мокрых от мочи простынях.
«Жизнь наша бекова, — Серега прикрыл отца одеялом и, чувствуя в руках противную дрожь, поплелся на кухню, — нас ебут в хвост и в гриву, а нам — некого».
Не спеша сварил себе сосиски — американские, из индюшатины, но, едва надкусив, понял — впрок не пойдут, так что, дав остыть, осчастливил ими Рысика:
— Давай, рыжий, привет тебе от дяди Сэма. На часах было около четырех, на душе муторно, в голове пусто, и, забравшись к себе, Тормоз принялся размахивать ножом. Причем не массивным, снабженным упорами клинком, за который по головке не погладят, а чем попроще — перочинным. Хотя и тот в руках мастера режет с легкостью артерии и связки, рассекает мышцы и ампутирует пальцы. Вволю исчертив воздух восьмерками и петлями, Прохоров подвесил на веревке лист бумаги, с чувством искромсал его и взялся за заточку.
Ох, не дураки были итальянцы, когда ввели в моду стилет — узкий кинжал с острым, словно иголка, клинком. В любую щель в доспехах пролезет, бьет наверняка, а следов практически никаких. Например, шило можно глубоко загнать человеку ъ ухо, и только трепанация определит причину смерти. Недаром женщины-ниндзя носили в волосах заколки-стилеты, а нынешние японские душегубы считают высшим пилотажем убийство спицей.