JК
Тысяча девятьсот восемьдесят пятый :: Бенилов Евгений
Страница: 104 из 265«Тирлим бом-бом, тирлим бом-бом! — подпел шофер и подмигнул Эрику, — Здорово ты загримировалси: вылитый беглый нидерландизд!» «А, может, я и есть беглый нидерландист?» «Ну ты, паря, даешь! — зашелся мужичонка, толкая Эрика локтем в бок, — Какой же ты нидерландизд, когда тебя из Голявкино пригласили!»
Некоторое время они ехали молча («Ах варьетэ, варьетэ, варьетэ …» — пел Мегамоев). «Хороший у вас в Голявкине клуб! — похвалил мужичонка, — Этот … как его … актерский состав, в общем, заебись! — он выставил Эрику под нос кулак с оттопыренным большим пальцем, — Да ведь и у нас, поди, нехуевый — лучше Говядина, грят, во всем районе никто ментов не играить!» Эрик молчал. «И нового врежистера из Москвы прислали. — Мужичонка выудил из кармана зипуна мятую папиросу и щелкнул зажигалкой, — Молодой, а строгий … старые порядки враз поменял. Сам видишь: таперича на репетикцию, будто на самое представление, в гриме приходить нужно! А еще Говядин сказывал …» («Вычислить путь звезды и развести сады …» — пел Мегамоев.) «Да ты его, поди, знаешь! — перебил сам себя мужичонка, — Он же в вашем голявкинском спехтахле осенью участвовал!» «Кто участвовал? — осторожно спросил Эрик, — Режиссер?»; «Да нет, Санька Говядин … ты чего, забыл? Ну, плешивый такой … у него еще на левом глазу бельмо — в детстве серной кислотой брызнуло!» «Почему забыл? Помню.» — после некоторого раздумья согласился Эрик. Аудио-скрижаль перед ветровым стеклом щелкнула, и гнусавый голос Романова-младшего затянул: «Коммунизм — это партийная власть плюс эвээмизация всей страны …» «А ты давно сюда переехал? — вклинился мужичонка, — Завклубом сказывал, что тебя с Португальщины прислали — агрономные кадры укреплять.» «Недавно.» — почти без запинки отвечал Эрик.
Некоторое время они ехали молча («Ах варьетэ, варьетэ, варьетэ …» — пел Мегамоев). «Хороший у вас в Голявкине клуб! — похвалил мужичонка, — Этот … как его … актерский состав, в общем, заебись! — он выставил Эрику под нос кулак с оттопыренным большим пальцем, — Да ведь и у нас, поди, нехуевый — лучше Говядина, грят, во всем районе никто ментов не играить!» Эрик молчал. «И нового врежистера из Москвы прислали. — Мужичонка выудил из кармана зипуна мятую папиросу и щелкнул зажигалкой, — Молодой, а строгий … старые порядки враз поменял. Сам видишь: таперича на репетикцию, будто на самое представление, в гриме приходить нужно! А еще Говядин сказывал …» («Вычислить путь звезды и развести сады …» — пел Мегамоев.) «Да ты его, поди, знаешь! — перебил сам себя мужичонка, — Он же в вашем голявкинском спехтахле осенью участвовал!» «Кто участвовал? — осторожно спросил Эрик, — Режиссер?»; «Да нет, Санька Говядин … ты чего, забыл? Ну, плешивый такой … у него еще на левом глазу бельмо — в детстве серной кислотой брызнуло!» «Почему забыл? Помню.» — после некоторого раздумья согласился Эрик. Аудио-скрижаль перед ветровым стеклом щелкнула, и гнусавый голос Романова-младшего затянул: «Коммунизм — это партийная власть плюс эвээмизация всей страны …» «А ты давно сюда переехал? — вклинился мужичонка, — Завклубом сказывал, что тебя с Португальщины прислали — агрономные кадры укреплять.» «Недавно.» — почти без запинки отвечал Эрик.