JК
Убить фюрера :: Курылев Олег
Страница: 616 из 652Задняя дверца отворилась, Вадим хотел было уже отойти в сторону, чтобы не мешать, но откуда-то из глубины авто высунулся Каратаев.
– Давай полезай! – быстро сказал он. – Очки не потерял? Что ж ты их не надел? Мы стоим здесь уже четвертый час, ждем, когда тебя выпустят.
– А ты откуда знал, что меня отпустят сегодня?
Нижегородский уселся на заднее сиденье, захлопнул дверцу, и машина тут же тронулась.
– Откуда-откуда, – проворчал Савва, – позвонил твоему следователю. Он меня заверил. Смотри, не кури здесь.
В машине сильно пахло бензином, канистры с которым стояли под ногами прямо в салоне. Каратаев был одет в костюм цвета хаки полувоенного покроя. На поясе закрытого кителя ремень, на голове что-то среднее между кивером и жестким австрийского фасона кепи. Вадим посмотрел на водителя – тонкая шея, аккуратно уложенные под фуражку волосы.
– Вини?!
– С освобождением, Вацлав, – ответила молодая женщина, на секунду повернув голову.
– Я не верю своим глазам! Это действительно вы?
– Она, она, – заверил Каратаев, беспрестанно оборачиваясь. – Только охи со вздохами оставьте на потом.
– А машина откуда?
– Купили у одного турка.
Нижегородский откинулся на спинку мягкого кожаного сиденья и обмяк. Неужели все позади? Неизвестность, тягостное ожидание, сомнения… Больше месяца в одиночной камере. И все же как ни сгущал краски Каратаев, а результат их действий налицо: сегодня, четвертого августа 1914 года, Первая мировая война не началась.
– Давай полезай! – быстро сказал он. – Очки не потерял? Что ж ты их не надел? Мы стоим здесь уже четвертый час, ждем, когда тебя выпустят.
– А ты откуда знал, что меня отпустят сегодня?
Нижегородский уселся на заднее сиденье, захлопнул дверцу, и машина тут же тронулась.
– Откуда-откуда, – проворчал Савва, – позвонил твоему следователю. Он меня заверил. Смотри, не кури здесь.
В машине сильно пахло бензином, канистры с которым стояли под ногами прямо в салоне. Каратаев был одет в костюм цвета хаки полувоенного покроя. На поясе закрытого кителя ремень, на голове что-то среднее между кивером и жестким австрийского фасона кепи. Вадим посмотрел на водителя – тонкая шея, аккуратно уложенные под фуражку волосы.
– Вини?!
– С освобождением, Вацлав, – ответила молодая женщина, на секунду повернув голову.
– Я не верю своим глазам! Это действительно вы?
– Она, она, – заверил Каратаев, беспрестанно оборачиваясь. – Только охи со вздохами оставьте на потом.
– А машина откуда?
– Купили у одного турка.
Нижегородский откинулся на спинку мягкого кожаного сиденья и обмяк. Неужели все позади? Неизвестность, тягостное ожидание, сомнения… Больше месяца в одиночной камере. И все же как ни сгущал краски Каратаев, а результат их действий налицо: сегодня, четвертого августа 1914 года, Первая мировая война не началась.