Убить миротворца   ::   Володихин Дмитрий Михайлович

Да почему? Может, задержаться? Что значит — задержаться? Ведь он в любой момент сможет освободиться, если надо… Женщина — не трясина, откуда столько тревоги? Но над всеми его прагматическими рассуждениями царило иррациональное убеждение в неумолимости происходящего. Придется, наверное, послать подальше и вольности, и приключения, и странствия. Вот женщина, которую судил ему Бог. Почему именно она, Бог и знает.

Так бывает иногда. Судьба является к тебе утром в пестром халатике и спрашивает, хочешь ли ты кофе, быть вместе и умереть в один день? Надо быть полным идиотом, чтобы отказаться.

— Да, Катя. Во всех отношениях да.

Она заулыбалась.

— И вот что: твоего кофе будет недостаточно. Мы идем туда, где познакомились, заказываем пива и мяса. А потом портим твою фигуру шоколадным тортом. Честно говоря, столик я уже заказал по чипу. Надеюсь, ты не против?

— Да. Во всех отношениях да.

Она сделала паузу и добавила:

— А потом вернемся и начнем все сначала, но с большей… ммм…

— Раздумчивостью?

— Что ж, назовем это раздумчивостью.

За кофе она осторожно поинтересовалась:

— Меньше всего я хочу обидеть тебя. В самом начале… в баре… все получилось чуть-чуть сумбурно… Одним словом, как тебя зовут? Я забыла…

— Виктор.

— Ты простишь меня?

— Мне не за что тебя прощать.

Сомов прикоснулся к ее волосам. Длинные черные волосы. Прямые, блестящие, разумеется, крашеные и, скорее всего, поверх белых крупинок проседи. Угадав его мысли, Катя сказала, не теряя спокойствия:

— Мне тридцать пять лет.

— Отлично.

Ему было наплевать. У судьбы нет возраста.

Зато у судьбы есть чистая белая кожа.