Удар милосердия   ::   Резанова Наталья

Правильно, Диниш имел в виду совсем не то, что подумала бы любая женщина. Или почти любая. Он протянул ей лютню. Она покачала головой.

-- А петь ты умеешь?

-- Возможно.

Ответ ему не очень понравился, однако он сказал:

-- Я начну, а ты подтянешь.

Он запел " Нет, я, дитя, тебя не стою". Эта песня, подхваченная Динишем на Юге, не слишком подходила к обстановке. Вернее, совсем не подходила. И в мирное время она не воспринималась публикой ни в деревнях, ни на площадях. Зато хорошо шла в бюргерских домах, куда актеров, бывало, приглашали на семейные праздники. Чувствительные купчихи прижимали руки к заплывшим жиром сердцам и промокали глаза, их суровые мужья задумчиво сопели, а к выплате актерам добавлялась жареная курица или кувшин вина, а то и звонкая монета. Здесь же, в сумерках, на пустынном лугу, песня была неуместна. Но Диниш выбрал именно ее, потому что она имела довольно сложную мелодию. Кроме того, никто в труппе не исполнял ее лучше Диниша, а ему, несомненно, хотелось прихвастнуть мастерством.

Нет, я, дитя, тебя не стою,

Хоть видеть мне и тяжело,

Как слезы мутной пеленою

Туманят юное чело.

Я стар, и зол и равнодушен,

Мне жить привычней одному

И, как твоя, невинным душам,

Мое соседство ни к чему.

Прости, что редко замечаю

Твой взор, исполненный мольбы.

Я слишком ясно различаю

Шаги безжалостной судьбы.

Мой путь в конце, а твой в начале

Душа болит, а сердце спит.