Я творю из воздуха бутылку шампанского. Уже откупоренную, поскольку не люблю, когда пробка выстреливает из горлышка с громким хлопком, и всегда при этом вздрагиваю.
Взглянув на скептический изгиб губ, предугадываю ее комментарий: "Банально!".
Тогда я переворачиваю бутылку горлышком вниз и тонкой пенящейся струйкой выливаю ее содержимое прямо на мостовую, на ходу обращая вино в воду. Это моя ошибка. На январском морозе вода подергивается тонкой ледяной корочкой раньше, чем я успеваю ступить на нее. Теперь пройтись по замерзшей лужице "аки по суху" может каждый.
А вот не поскользнуться...
- Ну! - требует она. - Я же жду!
Я со вздохом поднимаюсь с подмерзшего асфальта и делаю лето.
Смотрю с надеждой, но ее глаза молчат. Они того же цвета, что и разросшаяся на месте недавних сугробов трава.
Прохожие, пряча лица в меховые воротники и шарфы, аккуратно обходят стороной внезапно возникший посреди тротуара островок лета, равнодушные ко всем чудесам, кроме мелких и частнособственнических.
- Не то, но уже теплее. Удиви меня по-настоящему.
Я жду, когда она моргнет, и в это мгновение меняю местами Луну и Солнце.
- Холодно, - комментирует она, прищурившись так, словно надеется разглядеть пики и кратеры на далекой поверхности остывшей звезды.