JК
Ухо :: Каганов Леонид
Страница: 38 из 140А если будут телесные повреждения – то ещё ко врачу. И врач сделает своё дело, и милиция сделает своё дело. Такова жизнь, и бог с ними, с небольшими карманными деньгами.
Рука всё шарила в кармане куртки, где ничего не лежало, кроме носового платка, и я понял, что сейчас эта рука обшарит и карманы штанов, и тогда я останусь без мобильника, где номер Аллы, а ещё без визитки, где номер этого дядьки из «Окулы»… И мысль американская сменилась мыслью русской. Мысль рвалась из глубины души, и выразить её можно было только многоэтажным матом, на каждом из этажей которого противника размазывало в муку любой ценой, хоть ценой собственной жизни, а выражение «русский бунт, бессмысленный и беспощадный» даже близко не могло проиллюстрировать всю глубину и силу того, что рвалось и душило.
С яростным рёвом я вырвался и пнул ботинок стоящего спереди. Рванулся снова, чувствуя, как трещит куртка, и ударил кулаком наотмашь, назад, успев на миг почувствовать костяшками живую кожу сального лица.
– Э, он не пьяный! – раздался удивленный крик.
И в ответ хриплый приговор:
– Гаси его…
Я распрямился и вскочил на ноги, освещая всё вокруг яростным воем. И то, что я увидел, было очень и очень плохо: прямо передо мной стояли трое парней самой мерзкой внешности. Хотя не могу поручиться, что удалось хорошо рассмотреть их внешность. Внутри они тоже были неприятными. Неприятно выглядели их грудные клетки и желудки – пустые и сморщенные, с булькающей жидкостью.
Рука всё шарила в кармане куртки, где ничего не лежало, кроме носового платка, и я понял, что сейчас эта рука обшарит и карманы штанов, и тогда я останусь без мобильника, где номер Аллы, а ещё без визитки, где номер этого дядьки из «Окулы»… И мысль американская сменилась мыслью русской. Мысль рвалась из глубины души, и выразить её можно было только многоэтажным матом, на каждом из этажей которого противника размазывало в муку любой ценой, хоть ценой собственной жизни, а выражение «русский бунт, бессмысленный и беспощадный» даже близко не могло проиллюстрировать всю глубину и силу того, что рвалось и душило.
С яростным рёвом я вырвался и пнул ботинок стоящего спереди. Рванулся снова, чувствуя, как трещит куртка, и ударил кулаком наотмашь, назад, успев на миг почувствовать костяшками живую кожу сального лица.
– Э, он не пьяный! – раздался удивленный крик.
И в ответ хриплый приговор:
– Гаси его…
Я распрямился и вскочил на ноги, освещая всё вокруг яростным воем. И то, что я увидел, было очень и очень плохо: прямо передо мной стояли трое парней самой мерзкой внешности. Хотя не могу поручиться, что удалось хорошо рассмотреть их внешность. Внутри они тоже были неприятными. Неприятно выглядели их грудные клетки и желудки – пустые и сморщенные, с булькающей жидкостью.